Проснулся я от вони. Ахав стоял около печи и высыпал в огонь мои запасы кофе.
– Ты что творишь? – закричал я.
– Заткнись, щенок.
Рванувшее наверх пламя с гудением приняло остатки тёмного порошка. Ахав взялся за сахар.
А я – за револьвер.
– Эй!..
Я хотел сказать: «Эй, если тебе дорога жизнь, прекрати!» Но слова замерли на губах. Оружие исчезло, на поясе висела пустая кобура.
Я даже не испугался – во мне самом образовалась такая пустота, что в ней потерялся даже страх.
Это было хуже, чем в тот раз, во время перестрелки в старом русле ручья. Тогда исчезновение револьвера имело объяснение: я потерял его при падении. А сейчас оружие пропало по воле Ахава.
В его руках между тем оказался дробовик. Стволы, нацеленные мне в лицо, превратились в два чёрных кольца.
– Не дёргайся. В моей хижине – я хозяин. Здесь будет только то, что нужно мне. А всё, что меня раздражает, либо выйдет за дверь, либо полетит в огонь. Ты хорошенько это понял?
– Да, – выдавил я.
Опустив ружьё, он перевернул мешок с сахаром и высыпал в печь. Огонь недовольно зашипел. В хижине стоял тошнотворный запах горелых продуктов. Вслед за сахаром в топку полетели одна за другой полоски солонины.
– Что это ты вытворяешь, Ахав? – раздался вдруг девичий голос. – А ну-ка, прекрати!
Это была Амелия. Я уже не удивился. Это Туманная Лощина, как любит приговаривать Илайя. Здесь люди и вещи могут возникать ниоткуда и исчезать в никуда.
Ахав скривился, бросив на девушку презрительный взгляд.
– Кто ты такая, чтобы требовать ответ?
Она шагнула к нему и встала, уперев руки в бока. Я поймал себя на том, что любуюсь ей. Тонкая, стройная, на вид беззащитная перед этим грозным хромым стариком, она бросала вызов тому, кто повелевал потусторонними туманами Лощины.
– Ты можешь не считаться со мной, Ахав, но тебе придётся считаться с тем, что я говорю. Ты знаешь, почему Джерри нуждается в своей еде. Ты и сам не прочь полакомиться пищей живых, верно? Хотя не отказываешься и от еды и в доме Оливии. Не пора ли уже определиться?
Зловещий огонь, который вспыхнул в глазах Ахава, погас.
– Это моё дело, и от госпожи Оливии я ничего не скрываю. Но этот парень нарушил правило: не вмешиваться в прошлое! – проворчал он.
– А почему он должен тебя слушаться? – спросила Амелия. – Кто ты для него? Или лучше спросить: кто ты вообще?
– Уж во всяком случае, не плод воображения безмозглого придурка!
Если Ахав хотел оскорбить Амелию, ему это не удалось.
– Может, и так. Но того человека, который жил под твоим именем, уже нет. Вместо него однажды появился кто-то другой… Так что между тобой и мной мало различий…
– Я знаю, кто я! – перебил Ахава. – Знаю, для чего нужен. А этот парень…
Он ткнул в меня пальцем.
– А он ещё узнает это о себе – в своё время, – перебила его Амелия. – И не тебе решать, когда это время наступит.
Ахав бросил взгляд наружу и проговорил:
– Окна светятся. Пора идти.
– Джерри обязан это делать? – спросила вдруг Амелия. – Разве ему нельзя остаться?
Ахав постоял у порога, держась за ручку двери, и признал:
– Можно. Пока она не зовёт – можно…
Он вышел. Амелия распахнула окно, чтобы выветривалась вонь. Я непроизвольно опустил руку к кобуре. Револьвер был на месте, однако радости это открытие не доставило. Если оружие изменило мне, я уже ни в чём не мог быть уверен.
Прикосновение Амелии к плечу заставило меня вздрогнуть.
– Посиди, Джерри, – предложила она. – На тебе лица нет.
