– А что родня?
– Не знаю я никого у него.
– Друзья на страничке? Пробовал им писать?
– Список скрыт, я хотел.
– Ну, у меня идеи закончились. – развел руками Том.
– У меня они даже не появлялись, не считая этой гениальной – приехать к другу, который даже не выходит на связь.
– Не грусти, попробуй отвлечься! Есть такая идея, что если тебе что-то надо, постарайся нарочито не обращать внимания и не тратить свое время на это, то есть, ты как бы дразнишь, то что тебе надо, и оно само к тебе полезет, подскажет, подтолкнет в нужном направлении.
– Нет такой идеи, ты это сейчас выдумал. – со скепсисом произнес Крис.
– Возможно, но это работает! Вот я винтажную статуэтку мандалорца сколько искал? А стоило мне отвлечься, немного отпустить идею, как какой-то мужик бомжеватого вида через неделю ко мне приходит и говорит, не знаю ли я случайно кого-нибудь, кому нужны старые игрушки, так сказать, хлам? А в пакете у него три статуэтки, с нужной мне. Хлам!!! Он хламом это назвал.
Крис на это ничего не ответил, только задумчиво почесал подбородок. Мыслей, что делать дальше, у него все равно не было, поэтому делать все что угодно, кроме как заниматься поисками звучало уже не так бредово.
– Сходи в музей старины Ван Гога, например. Мои родители просто обожают его, весь дом репликами увешан.
– Ну хорошо, хорошо, если сейчас ничего не придумаю, загляну, и даже сделаю пару снимков, покажешь своим родителям, так сказать, задокументируем для твоей заведомо провальной книги.
– Выше нос, все будет круто! – воскликнул на прощание Том и отключился.
Здание Ван Гога находилось на площади музеев, где время как будто застыло и практически ничего не изменило, только дальние края городского ландшафта улыбались сильно неровными зубами новых зданий от восьмидесяти до трехсот этажей. Но как водится, если не поднимать глаза, можно ничего и не заметить, привычное «под ногами» будет все также давать фундаментальную стабильность жизни и окружающему миру. Еще два дня назад, Криса это устраивало, не смотреть, а еще лучше не думать лишний раз о том, что не вписывалось в рамки привычного расклада дня, пожалуй, это был один из главных его талантов, которым он совсем не гордился. «Лучше бы умел горящие кинжалы метать, мог бы девчонок клеить» – подумал Крис, но не время было сокрушаться. Уже перед пунктом назначения, он выудил телефон из кармана и зашел купить входной билет. Еще с 2055 года диапазон входа посетителей сократили с получаса до пятнадцати минут, после того как этот музей вошел в десятку самых популярных по посещаемости в мире.
Крис миновал вход, прошел гардероб, так как с собой у него ничего кроме карточек, телефона и китайских солнцезащитных очков не было и оказался в первом выставочном зале. Удивительно, как спустя столько времени, событий, технологий, актуальность работ голландского гения никуда не делась.
Несмотря на номинальный ажиотаж снаружи, внутри людей было совсем немного, присутствующие тихо переговаривались друг с другом, поочередно указывая на разные работы художника и медленно перетекая от картины к картине. Освещение в залах напоминало коня в яблоках, общий окрас приглушенного света с яркими, вырывающими из мрака картины, пятнами точечных светильников. Царила интимная, почти мистическая атмосфера.
Крису впервые в жизни не хотелось никуда спешить, его оставил привычный зуд, когда хотелось скорее закончить с одним делом и приниматься за другое, забывая находиться здесь и сейчас, получать ни сколько удовольствие от процесса, сколько вообще хоть что-то. Пришло странное ощущение, что жизни больше, чем здесь и сейчас – нигде нет.
