Ну, так вот, запах костра, который учуяли в деревне, был обычным делом и никто не придал ему особого значения. «Наверное, опять Летописцев погромят, маленькие прощелыги!» – сказал один из пращуров – «Ну, пускай. Порезвятся и уйдут, a нас и вовсе не заденут! Всегда так было и будет». Но этот день завещал быть другим и пустить всё по другому руслу. Спустя пару часов дымом потянуло уже со стороны деревни обладателей глиняных табличек.
Отец юноши, сильный, жилистый мужчина с необычайно длинными вздёрнутыми ушами и семью парами колец разного цвета на них, вместе с сыном устремился к дому пращуров. Лишь взойдя на порог, он огласил пространство тёмной избушки своим голосом.
– Дым идёт из деревни Летописцев. Эйды совсем озверели! Нам нужно подготовить оборону. – Слова мужчины мало интересовали пожилых Дзынов.
– Саэалай, успокойся. Даже если они к нам и заглянут, то ничего интересного для себя не найдут. Спрячьте все цилимы подальше, a один оставьте на видном месте. Пусть возьмут и потешат себя, вдруг узнают что-то новое.
– A горящие дома в деревне вас не удивляют? Открытый огонь! Мы видели с сыном, – пращуры, будто бы впервые, заметили рядом с матёрым Дзыном его отпрыска, – пламя пляшет на крышах a между домов сплошное мельтешение.
– И что ты предлагаешь, Саэ? – так, Звездогляды коротко звали их семью. Обратиться подобным образом к кому-то одному было унизительным. – Поставить укрепления? Всполошить народ и оторвать их от песен? Одобрит ли природа подобное поведение? Да наш позор увидят наши же Бегуны из Закрая и провалятся от стыда. – Один из стариков, самый древний, будто бы поросший мхом, отчитывал Саэалая.
– Если понадобится, то так и будет! – резко ответил мужчина.
– Ты, кузнец, кажется, забываешь своё место! Металл и пламя отравили твой разум. Тебе хочется насилия, как и любому, кто приложил руку к оружию! – через несколько мгновений старик остудил свой пыл и, уже спокойным голосом, приказал. – Предупредите народ, спрячьте цилимы, a один оставьте, как я и вам и сказал. Пусть вооружатся, но, если Эйды придут, ни в коем случае не трогают их. Только пугайте и нависайте над ними. Понятно?
На лице кузнеца играли смешанные чувства. Но он было доволен, что добился хотя бы каких-то мер. Он развернулся и зашагал прочь. Юноша поспешил за ним. Пращур сказал последние слова уже им в спину.
– И не смейте сюда тащить орудие! Я знаю, что оно у вас есть.
***
Вспотевшие пальцы впились в рукоять клинка. Дрожь била по ногам и рукам юноши. Он пытался скрыть и побороть её, но то и дело его прошибал холодный пот.
«Лишь бы мама и папа были в порядке».
Аккуратно двигаясь между домов, он приметил на земле чёрный шлейф. Выжженная почва. Алой нитью к стене одной из хат тянулся кровавый след. Седовласый Дзын сидел, опустив голову вниз. В груди его виднелась ужасная рана с обожжёнными краями. Юноша тихо присел и дрожащей рукой приподнял копну практически белых волос со лба мертвеца.
«Дорэалай» – парень знал лежавшего перед ним покойника. Он был главой одного из семейств, хороший друг его отца, Саэалая. Слёзы бежали по лицу. Рука его прикоснулась к груди убитого, к тому месту, где было сердце, источника всей музыки их народа. Грудь самого юноши завибрировала, a вслед за ней и его ладонь, отдав честь достойному Дзыну молчаливой песней.
В следующее мгновение, лишь через пару секунд после того, как он успел встать на ноги и обойти следующий дом, его уши буквально разорвало ужасным шумом. Череда громких хлопков, мерзких противоестественных взрывов терзали воздух Окаймы, прежде музыкальной, непривыкшей к подобным кошмарам.
