Уж никого я больше никогда
Не полюблю. И в мыслях не посмею
Себя представить чьей-нибудь женой.
Давай с тобой останемся друзьями…» –
«Я обещаю: счастлива со мной
Всю жизнь ты будешь. Да и папе, маме
Ты нравишься, очаровала их
И скромностью своей, и простотою.
Моей любви нам хватит на двоих,
Прошу, Валюша, стань моей женою.
Давно уже мечтают старики
О внуках. Нина тоже будет рада.
И я сейчас прошу твоей руки». –
«Не торопись, ведь мне подумать надо».
Коль я не отказала наотрез,
Ему ещё надежда оставалась.
Он через день был послан в новый рейс.
Мы на прощанье с ним поцеловались.
Уехал, успокоенный весьма.
Запомнился счастливый взгляд Кирилла.
Я села, написала два письма.
В одном – родителей благодарила
За их тепло и ласку, доброту:
Отнюдь не все способны на такое,
Чтобы приветить в доме сироту
Без роду, племени. Письмо второе
Писать мне было вдвое тяжелей.
Молила о прощеньи. На прощанье
В том, что женой не стану я ничьей,
Давала я Кириллу обещанье.
Писала я, что мне не суждено
Иметь семью, детей родных и мужа
И что уже решила я давно:
От мира в монастырь уйти мне нужно.
Шла, как на праздник, с письмами в руке,
В красивой блузке, в длинной юбке новой
И в длиннополом тёплом пиджаке,
Покрывшись шалью с бахромой. В почтовый
Конверты опустила ящик. «Что ж? –
Подумалось, – Теперь вперёд! Куда же?
Как монастырь-то женский ты найдёшь?
Ты адреса его не знаешь даже!»
Представила Учителя глаза:
Какой в них Свет! Какая мысли сила!
Ах, если бы Учитель подсказал!
Но он не хочет. Я и не просила.
Пошла вперёд, оставив позади
Огромный город, где в семье Кирилла
Три месяца прошли как день один.
Как хорошо в семье мне этой было!
Ведущее из города шоссе
Давно сменила сельская дорога,
И на её неровной полосе
Встречалось мне машин не очень много,
А вот лошадок резвых и телег
Уже под вечер попадалось чаще.
Стемнеет скоро. Где найти ночлег?
Колёс скрипящих и копыт стучащих
Услышала я звуки за собой,
Взмолилась: «Подвезите, Бога ради!» –
«Садись, садись», – колхозник пожилой
Спросил: «Куда ж ты, дочка, на ночь глядя?»
«Сама не знаю, –отвечала я, –
Заночевать бы, окажите милость…»
И скоро уж кобылка чалая
У небольшой избы остановилась.
И, (ожидала, видимо, давно),
Хозяйка появилась на пороге:
«Да на дворе почти совсем темно,
Ты заходи и отдохни с дороги».
Неистребимы на Святой Руси
Простые и доверчивые люди.
Ни имени, ни званья не спросив,
Кто, мол, такая и откуда будешь,
Меня пустили в дом. Что велика
Беда моя, по виду догадались,
Что я пришла пешком издалека
И предстоит мне путь нелёгкий дальний.
И накормили, уложили спать
На мягкую пуховую перину,
У них нашлась свободная кровать:
Недавно в город проводили сына.
И я заснула крепким-крепким сном,
Как в детстве, под пуховым одеялом.
Когда проснулась, солнце за окном
Уже довольно высоко стояло.
Хозяева сидели у стола:
«Ну, наконец, проснулась гостья наша!» –
«Ах, я давно так сладко не спала!» –
«Садись к столу, у нас на завтрак каша».
Смутилась я: «Да мне уже пора…»
Но тут хозяйка заявила строго:
«Без завтрака не пустим со двора».
Ещё и хлеба дали на дорогу.
И вновь пошла я от села к селу.
Нигде в ночлеге не было отказа.
Два раза постелили на полу,
На чердаке спала всего два раза.
Я полюбила долгий путь дневной.
Лишь только утром выйду на дорогу
И солнце засияет надо мной,
Я начинаю обращаться к Богу
С молитвой о прощеньи. А потом,
Умыв лицо слезами покаянья,
Широким осенив себя крестом,
В безмолвном пребываю созерцаньи.
