– Бажен Нежданович, так ведь здесь и нарисована лампа.
– Ну да. А еще слово «желание».
– Так лампа, по-вашему, может быть как-то связана с проклятием?
– Либо да, либо нет.
– …
– …
– Э-э-э…
Пересвет опешил от столь честного ответа, а Бажен Нежданович сосредоточенно уставился в угол. На его лысине проступили три аккуратные думательные складочки. Казалось, он был готов в любой момент произнести «но» или «хотя, если».
Вместо этого сторож подхватил чистый лист бумаги и принялся рисовать кастрюлю.
– Бажен Нежданович?
– Да?
– Так что насчет проклятия?
– А что насчет проклятия?
– Ну, там… бледная женщина, полнолуние, лампа. Помните?
– Конечно, помню, – ответил Бажен на поставленный вопрос и вновь взялся за рисунки.
– Бажен Нежданович!
– Да?
Пересвета клонило в сон. Ему очень хотелось поесть и сменить наряд. Но суровая правда жизни заключалась в том, что если уж Бажен Нежданович не сможет ему помочь, то других ратников и смысла спрашивать нет.
Пересвет напрягся из последних сил. Нужно было как-то пробиться сквозь заскорузлую логику сторожа. Например, постараться не использовать те вопросы, ответом на которые может послужить «да» или «нет».
– Бажен Нежданович, как узнать, связана ли лампа с моим проклятием?
– Нужно перевести книгу.
– А что нужно для того, чтобы перевести книгу?
Знать язык, – подумалось Пересвету и он поспешил поправиться.
– То есть, как нам перевести книгу?
– Найти носителя языка.
– А что это за язык?
– Это какое-то ордынское наречие.
– А где найти человека, который знает это наречие?
– Ты имеешь в виду, где найти ордынца?
– Да.
– Его можно найти в Орде.
– Ах ты ж еб твою…
Пересвета оборвал стук. Он не на шутку испугался, подумав, что это его кулак стучит о лысую черепушку сторожа. Но, слава богам, все обошлось. Стучали в дверь.
– Войдите, – проревела горничная голосом оборотня, застрявшего где-то посередке между человечьим и медвежьим воплощениями.
В сторожку ворвался Влад. Бешеный как бабушка, прознавшая о том, что соседский мальчишка пристроился подмастерьем к ювелиру, в то время как ее внучок повредился зрением, слишком глубоко засунув палец себе в нос.
По сути это было обычное состояние Влада, но сегодня уж как-то слишком бойко разыгрались желваки на его лице. Не иначе случилось что-то серьезное.
– Одноухий! – прямо с порога закричал он. – Ты почему не на обходе!?
И вот уже второй раз за это утро, Пересвету Лютичу пришлось пересказывать события минувших суток.
А не пересказать было нельзя. Как-никак, а Влад был мечником. Левой рукой Воеводы. Одним из немногих ратников, которые руководили другими ратниками.
Маленького роста, жилистый, с одной густой и длинной бровью, Влад как будто бы родился для этой должности.
Во-первых, он пронес через всю жизнь то самое недовольство, которое испытывает рождающийся младенец. Во-вторых, он умел состроить такую рожу, после взгляда на которую бешеная лисица покажется рыжим сгустком рассудительности и благоразумия. И в-третьих, он зациклился на несправедливости мира и тленности бытия.
Бывает вот, по случайности, замараешь сажей белую рубаху. А Влад уже тут как тут. Глянет исподлобья, улыбнется жутко и скажет: «мир – жестокое место». А ты потом сиди и думай, как он попал к тебе в дом.
Или вот, захотел зажарить яичницу-глазунью, а желток растекся. Тут же из-за спины голос: «Пора повзрослеть и понять, что справедливости не существует».
Поскользнулся, будь готов выслушать о том, что слабые должны умереть во имя того чтобы жили сильные. Собака взрыла грядку, так непременно узнаешь о том, что черный и белый – это оттенки серого.
