Надежда. С чего это вдруг? Если он таких, как ты, поразгоняет, сам-то на что жить будет?
Былкин. Будет жить еще лучше. Наберет молодых, понаглее и поухватистей, они ему будут побольше отстегивать.
Надежда. А ты мало даешь?
Былкин. А с чего я дам больше? Мне меньше стали давать, я ему меньше. Это ж там, где он сидит, придумывают всякое… как это… ноухау против бюрократии. Чтоб все через интерет, онлайн, без бумажной волокиты. А без волокиты, кто мне чего даст? Мне не дадут, я вам не дам, вы ему не дадите. Он обидится на вас, вы на меня. А чего обижаться, это ж не я, это вы придумали без волокиты, вот и живите без волокиты, без домов на Майами и счетов в швейцарских банках. И я буду. Честно. Зато остаток жизни на пенсии проведу, а не на нарах.
Надежда. А какая у тебя будет пенсия?
Былкин. Повышенная. Тысяч пятнадцать,
Надежда. Пятнадцать? Ты что, смеешься? Нам с Клавкой пятнадцать на туалетную бумагу не хватит.
Былкин. А вы ее экономьте, за желудком следите. Вам ни на что не хватит, а люди и этим обходятся. На эти деньги питаются, одеваются и за квартиру платят.
Надежда. Как же они живут, когда кило мяса стоит…
Былкин. А они без мяса обходятся. Вегетарианцы.
Надежда. Но все-таки люди людям рознь. А у тебя ж заслуги…
Былкин. Заслуги все в пятнадцать тысяч уложат. Стаж, премии, ордена, медали и зарплату за последние годы.
Надежда. А остальное?
Былкин. Если ты о том, что сверх зарплаты, так это учитывают не в собесе, а в прокуратуре. Статья 290, часть вторая, до двенадцати лет.
Надежда. Да ладно тебе. Если что откупимся, не впервой. Слава богу, прокуроры у нас не вегетарианцы, тоже свое берут.
Былкин. Какие берут, какие нет.
Надежда. Где такие, что нет? Покажи.
Былкин. А у нас в округе такой, Мирилюдов. Не берет, живет в двухкомнатной квартире. На работу ездит в троллейбусе.
Надежда. Прокурор в троллейбусе? Какой ужас! Вот страна! Правду Клавка говорит, что здесь жить нельзя.
Клава(входит из другой комнаты). Ну что же мне все-таки надеть?
Надежда. Господи, ну что за проблема? У тебя остались школьные наряды.
Клава. Какие?
Надежда. Да вот хоть платье, которое мы тебе для выпускного бала справили. Посмотри, какая красота! Какие вытачки, рюшечки! И размера ты достигла того же. И выглядеть будешь, как семнадцатилетняя. Прямо хоть под венец.
Клава. Мам, ты смеешься? Какой там венец!
Надежда. Нет? Тогда вот джинсы. Тоже с десятого класса. И совсем новые, как будто и ненадёванные.
Клава. А мне как раз новые ни к чему. Но если здесь распороть, тут порвать, а там обкорнать. Вот, папуля, и никакого расхода. Так что ты становись на честный путь, и мы с тобой тоже. Ладно, сейчас переоденусь и сбегаю в парикмахерскую.
Былкин. Ты что? А американец?
Клава. Я быстро. А он, если появится, займите его пока разговором.
Надежда. Ой! А я даже не знаю, о чем с ним говорить.
Былкин. Я тем более.
Клава. Тоже задача! Поговорите о погоде, как долетел, инфляция, налоги, курс доллара, расовые проблемы, перезагрузка, Афганистан, акт Магнитского, закон Димы Яковлева, однополые браки. В общем, разберетесь. (Уходит.)
Былкин. Все-таки не нравится мне это.
Надежда. Это что?
Былкин. Я не понимаю, зачем ей этот американец, что для нее эта Америка.
Надежда. А ничего. Это для нее какая-то абстрактная территория. Мираж. Сказка. Ей кажется, что уедет в Америку, и все ее проблемы сами собой решатся.
Былкин. А ты одобряешь.
