Мне постоянно хотелось встать, или сесть, повернуться, распрямиться.
Сон все не наступал, и утро, казалось, никогда не наступит. Томительные минуты ожидания ползли, как растолстевшие улитки. Много раз в душной тишине всплывал вопрос: «Чего так напряженно ожидает мое тело?»
И тут же поднимался протест. Ответ и так был ясен.
За окном начало еле заметно светать. Почему-то по смятым простыням разлилось облегчение. Вот и утро. Можно расслабиться и начать готовиться к трудному дню.
Я закрыла глаза и сладко потянулась. Затекшие от напряжения мышцы требовали отдыха. «Утренняя пробежка наверняка поможет мне». – с такими мыслями мое тело было безжалостно вытолкнуто под утреннюю прохладу.
В ушах любимая музыка, на ногах удобные кроссовки, легкая, не стесняющая движений одежда и таймер на полтора часа. Так начинался мой день, и так он заканчивался уже много недель подряд. Только это утреннее время было отведено под безделье. Никакие мысли не могли отвлечь от заведенного порядка.
Пропитавшаяся потом майка сразу же по возвращении была заброшена в бельевой ящик, а сама я уже нежилась под холодными струями воды, когда мой покой был нагло нарушен самодовольным вампиром, который вытащил меня прямо из ванны. Неизвестно каким образом мне удалось зацепить душ. Упругая, холодная струя ударила в лицо Рея, уничтожая весь его пыл.
Наблюдая за мгновенно менявшимся лицом вампира, я громко рассмеялась, и, пользуясь случаем, схватив полотенце, выскользнула в коридор, надеясь уйти от преследования, пока остолбеневший от неожиданности парень не кинется меня убивать.
Когда под моими ногами замелькали покрытые ковролином ступеньки, из ванны донесся оглушающий крик:
–Коварная нахалка!
Довольно хихикая, я взглянула наверх, и, спустя мгновение, наткнулась на что-то огромное и горячее.
Взглянув на препятствие, я похолодела от ужаса: передо мной, скрипя зубами, с посеревшим лицом стоял Лайт.
Бросив мимолетный взгляд на Рея, который уже успел снять намокшую футболку, и красовался теперь на верхней ступеньке, как супермен, Джеймс молча повернулся и вышел из дома.
Сердце стянуло ледяными тисками. В груди застрял незаконченный вдох, а в голове произошел просто вселенский потоп. Боль, медленно поднимавшаяся с трясущихся колен, резким толчком оказалась где-то у горла. На глазах появились слезы.
«Пусть эта глава закончена. Пусть наше время прошло. Все равно больно видеть его наполненные тоской глаза, посеревшее лицо. Что он делает здесь? Все еще настолько близкий, настолько родной. Просто скажи, и все начнется снова.»
Внутри все оборвалось. Столь тщательно возводимая стена новой жизни разбилась о тоску в ЕГО глазах. Все лопнуло, как мыльный пузырь, стоило только увидеть ЕГО, сжатые до хруста, кулаки.
Забыв о недавнем происшествии, я кинулась наверх.
«Быстрее. Нужно что-нибудь натянуть. Пока он не ушел. Пока не передумал.»
Втиснувшись в мятые штаны и короткий топ, я вылетела на улицу, умоляя о коротком мгновении, о нескольких словах.
Сегодня молитвы были услышаны, и Джеймс все еще был здесь.
Он сидел на корточках, облокотившись на бетонную стену, и курил, сосредоточившись на одной точке, находившейся явно не в этом измерении.
Молча, боясь произнести хоть звук, я осторожно присела рядом, пытаясь унять боль, все еще не позволяющую восстановить дыхание.
Минута текла за минутой, а мы все еще молча сидели на крыльце дома.
