Ну, здравствуй, сын, теперь мы всегда будем вместе.
У Кирилла упала из глаз скупая мужская слеза, увидев ее, мальчик ответил ровным голосом:
Я рад, что ты пришел, наконец, теперь и у нас все хорошо будет. Правда ведь?
Да, сынок, да, все теперь будет хорошо.
Это было все, что смог выдавить из себя Кирилл.
Видевшие все это охранники застыли и не смели даже пошевелиться, дабы не помешать встрече отца с детьми, женщины-рабыни тихонько плакали, и на их перепачканных лицах оставались дорожки от стекающих слез. Все смотрели на воссоединившуюся семью, и была такая тишина, что даже птицы не посмели ее нарушить, весь мир сейчас смотрел на отца, нашедшего своих детей, и на детей, которые все-таки дождались своего спасения. Вот так и рождаются легенды в среде рабов, дарящие надежду в их нелегкой жизни.
Первым пришел в себя Скифид, он радостно хлопнул в ладоши и крикнул охранникам:
Что стали бездельники, все бы вам не работать, стол накрыть и накормить детей моего друга.
После этих его слов жизнь вновь потекла своим чередом, птицы, замершие на ветках деревьев, запели, ветер вновь подул, весело играя с травой и листьями, даже солнце стало светить как-то ярче. Началась новая жизнь, пусть не для всех, но все-таки началась. Кирилл взял двух малышек на руки и пошел к реке, там он посадил их на траву и сказал мальчишке:
Сынок, иди к шатру и попроси у почтенного Скифида мой мешок, который я в шатре оставил, и ничего не бойся, ты свободный человек, ты мой сын, ты никому ничего не должен.
Мальчик поколебался немного, но спорить не стал, просто пошел к шатру, видно было, как он превозмогал свой страх и неуверенность.
Пришел он не один, а в сопровождении Скифида, в руках которого был немалый мешок Кирилла. Скифид, не выпуская из рук мешок, спросил:
Ты что, в путь собрался, и об элементарном прощании забыл, а?
Как мог ты так подумать обо мне, я всего лишь детей мыть собрался, да и накормить ты их обещал, я ж не могу мимо такой удачи пройти.
Кирилл говорил спокойно, как будто ничего не случилось, и детей он мыл в этой реке каждый день. Караванщик в свою очередь засмеялся во весь голос, и сказал:
Я тоже помоюсь, коли так, но мыться я буду так, как твои дети. Голос его звучал, как вызов на шуточный поединок.
Как тебе угодно будет, друг мой, как тебе угодно.
Кирилл тоже улыбался, и, казалось, он был на вершине счастья. Он достал из мешка бутылку с вязкой жидкостью и налил эту жидкость в руку. Потом растер ее о волосы самой маленькой, и все увидели, как эта жидкость превратилась в густую пену, распространился приятный запах и страх, который сперва посетил детские души, исчез, пена смывала не только грязь, но и прошлую жизнь этих исстрадавшихся детей.
Ух ты, а мне нравится, и я тоже хочу такую же настойку для мытья, – с радостью и удивлением ребенка произнес Скифид.
Это не настойка, это шампунь, и я тебе дам такой, но потом, – занимаясь своим делом, сказал Кирилл.
Подошли охранники, принесли одежду и положили на песок рядом с лохмотьями, в которые были одеты дети.
А это от меня подарки твоим детям, – радостно заявил Скифид и указал на вещи.
Старшая девочка стояла в нерешительности, она не могла раздеться в присутствии двух мужчин, увидев это, Кирилл посмотрел ей в глаза и по-отцовски произнес:
Подожди, пожалуйста, дорогая, я и дядя Скифид сейчас уйдем, и ты сможешь вымыться, потом вы придете к шатру, где я вас буду ждать, хорошо?
