Один в меня и прилетел однажды.
У нас был «классный» час. Все помнят, что это такое?
Милая Людмила Ивановна оставила детишек, наказав составить расписание внеклассных встреч на будущее (составить и написать на доске в конце класса), немного убрать (поставить ровно) мебель и вообще вести себя желательно потише.
Ну конечно.
Ну шестой класс.
Помню, что мы были не всем составом. Иностранные дети (я еще про это подробнее скажу) уехали по своим школам. Только «наши», да и то преимущественно барышни, кто ж стулья таскать-то будет?
Так вот.
Была у нас в классе на тот момент Жанна.
Мы с ней рядом на доске «Лучших спортсменов школы» висели.
Высокая такая, мощная блондинка скандинавской какой-то красоты. Я не знаю, чем они там занимались у меня за спиной. Я – вечно газетами и полиграфией (позже это переросло в серьезный диагноз).
Стою в дальнем конце класса, позади парт. Спиной стою ко всем, потому что квест «составить и написать» поручили мне. Чем я и занималась, пока не услышала:
– Лиз, лови!
Громкий Жанкин окрик. Доли секунды, чтобы я среагировала, потому что мы все не в той ситуации, когда что-то нужно ловить, да и вообще у меня руки заняты бумагой и чернилами. Но когда ты поворачиваешься, а в тебя летит гипсовый шар.
Я ушибла палец. Больно.
Шар не пострадал.
Расписание, помню, мы доделывали позже. В тишине.
Учительница труда (боже мой, я не помню, как ее звали!)
Совсем не помню, увы. Как выглядела – помню. Строгая. Прямая.
На все руки мастерица.
Может быть, отчасти из-за нее во мне поселился Дух Рукоделия. Хотя и дома мне было у кого поучиться.
Но в школе! Не в каждой, думаю, с таким упорством, четкостью и чуткостью, пониманием важности отдаваемого – отдавали.
В начале года всегда – кулинария! Как же я любила это! Несколько электроплит прямо в огромном кабинете, раковины, столы, доски, ножи. Платки и фартуки, а как же! Обязательно, волосы убрать!
А до начала урока технику безопасности назубок рассказать!
И пахнет на школьном этаже во время перемены – мальчишки бегут, малышня бежит: «А что вы сегодня готовили?» (вдруг пирожки?).
Пирожки тоже были! И тортики, какие тортики!
И бедное мое семейство, которое ело потом обед моего приготовления, потому что меня же научили! Так дайте, отойдите все, я сама!
Милая моя мама, спасибо, что ты позволяла, помогала и все вытерпела!
Потом шитье. Вот это я уже не очень.
У меня и сейчас с шитьем сложности, хотя в целом руки приделаны в оптимальном месте.
Из любимого в этой поре – машинка.
Вот механизмы я люблю. Особенно которые сломать сложно. А заправить – легко.
Это я умела, как раз дома навострилась – мама привезла с собой свою польскую Radom, строчила я на ней бесстрашно (помните занавеску?).
Так вот, на уроке труда по шитью я была главной заправщицей. Почему-то многим девочкам это никак не удавалось. Всего-то две петельки, три крючка. Раз – и готово! Я с радостью! Даже сидела пыхтела над своей какой-нибудь тряпочкой подольше, чтоб не кроить (сметывать, рисовать), и следила, кто побыстрее справится и к машинке пойдет. А там я вдруг вовремя окажусь, если дело не заладится.
И даже допомогалась до того, что в конце года на прощальной встрече (то ли заканчивалась пора, когда нас «Труду» учили, то ли учительница наша уезжала) мы все сели в кружок и стали вспоминать, как и чему научились.
И смешное вспоминали, и грустное.
И как торт на пол уронили, и как свежеиспеченные пирожные, эклеры, как сейчас помню, слопали сами все до одного, не оставив даже преподавателю попробовать (и оценку поставить).
