Сколько раз я слышал от него, что законный сын не сделал бы того, не совершил бы этого, был бы уважительным, успешным и лучше меня.
Порченая кровь.
- Дед попросил, чтобы именно я сообщил тебе новость, - говорю с наслаждением, предвкушая тот момент, когда отца перекосит.
Дед потому и затеял это – любит сына по носу щелкать. А на старости лет тем более, когда характер окончательно испортился.
- Ты больше не единственный его наследник, - после небольшой паузы сообщаю ему. – Теткам по пять процентов, тебе сорок процентов, и мне. Тоже сорок процентов всего имущества.
И согласился я на предложение деда только ради наслаждения наблюдать за тем, как отец краснеет в приступе гнева, и…
- Проходимец, - отшвыривает он тарелку с пастой, которая разлетается по гостиной, - щенок, я так и знал! Облапошил старика, и радуешься?
Ваза с цветами летит на стоящий у окна мольберт, безнадежно уродуя незавершенный рисунок. О, а сейчас, кажется, и мне прилетит?
- Не стоит, - встаю навстречу идущему на меня отцу, сжимающему кулаки. – Ты ведь понимаешь, что я тебя одним ударом уложу?
Не понимает.
Замахивается, и я ускользаю от его руки, не желая мараться об него. Хотя сколько раз мечтал о том дне, когда смогу наказать отца. Теперь возможностей хоть отбавляй.
- Отец из ума выжил. Маразматик старый, позволил обдурить себя несчастному сиротке, - выплевывает отец, кружа вокруг меня, как стареющий ястреб. – Ты ничего не получишь! Ни единого гроша!
- Дед пока жив, и умирать не собирается. А потом… потом я получу сорок процентов всего, - отвечаю, и добавляю с усмешкой: - А затем отдам все это маме. Она заслужила и побольше за все эти годы с тобой.
И отец бросается на меня, хотя я уж было решил, что он приходит в себя.
Но нет, всем телом кидается, хочет массой своей задавить, и я отшвыриваю его от себя. В тот самый мольберт с искореженным, мокрым рисунком.
- Что… что вы творите? – на шум выбегает Вика, ступая неслышно, словно невесомая. – Тимур, о Боже! – подбегает она к отцу, и поднять пытается.
А тот кряхтит, упираясь локтями в пол, и воздух хватает по-рыбьи. Вроде я и не сильно его приложил, оттолкнул просто.
- Давай, держись за меня, - девушка пытается поднять отца с пола, но у нее слабо это получается.
- Отойди. Давай помогу.
- Не подходи, - шипит она мне и, наконец, помогает отцу на ноги встать. – Убирайся из этого дома! Из моего дома! Пошел вон, Ратмир!
Какие громкие слова, птичка.
Только это теперь и мой дом тоже. Может, обрадовать девочку?
- Сейчас-сейчас, - бормочет отец, дрожащими пальцами набирая чей-то номер. – Сейчас все будет… отец! Ты и правда вписал этого в завещание? Да, Ратмира! Сорок процентов?
На отца смотреть неинтересно. Все-равно, я знаю, что дед выйдет победителем из этой схватки, как и всегда. А вот на Вику… на нее можно и поглядеть.
На то, с каким сожалением она оглядывает устроенный погром в гостиной.
А какое осуждение сквозит в ее глазах!
- Твой рисунок, птичка? – киваю на мольберт, и добавляю – Был?
- Мой.
- Прости.
Она лишь отмахивается, и морщится при выкрике отца, который пытается доказать деду, что мне и ломаного гроша достаться не должно. Как его накрыло, просто песня.
- Ну у вас и семейка, - качает девушка головой. – Что же вы за люди такие? Деньги, деньги, деньги… всюду эти деньги. И никого они счастливым не сделали. Никого из вас.
- Я счастлив, - спорю из чувства противоречия, хотя Вика права.
