Я псих. А всему виной эта девка - жена моего отца.
Обманщица.
- … ей плохо. Девушка, вы вида крови боитесь?
Перевожу взгляд на плохо освещенный зал, и сначала Регину вижу – пресс-секретаря ассоциации бокса, а затем и Вику. Покачивается, как пьяная, руками по пустоте водит, будто ищет, за что ухватиться.
- Вика, - перепрыгиваю через сетку, и отталкиваю одного из учеников Карима, схватившего ее за плечи. – Вика, что с тобой?
Неужели так вида крови боится?
Все ведь нормально было: спорила, огрызалась, а сейчас как восковая кукла выглядит. Бескровные губы слабо шевелятся, Вика нервно сглатывает, и слабо хватает ртом воздух.
- Карим, зови врача, скорее! – кричу тренеру, но он уже с трубкой у уха, вызывает нашего дока.
Девушка судорожно вздыхает, глаза ее закатываются, и Вика обмякает в моих руках.
А мне становится дико страшно: что с Викой? Отравилась? Испугалась?
- Вы что с ней сделали? – поднимаю ее на руки – легкую, почти невесомую, и обвожу взглядом сборище малолеток, рядом с которыми Вика стояла.
- Н-ничего. Она стояла, а потом вот… мы ничего…
- Да малохольная она, - насмешливо перебивает блеянье парней Регина, и проводит по покатому боку ладонью, притягивая все взгляды к своей идеальной фигуре. – Стояла, ахала, охала… Ратмир, таких не в зал водить нужно, а на утренники.
Отмахиваюсь от язвы-Регины, всматриваюсь в бледное Викино лицо, не зная, что делать.
Искусственное дыхание?
Нашатырь к носу поднести?
Привести в чувство вырубленного противника я умею, а вот что делать сейчас – без понятия, от того и страшно.
- Где Степанов? – громко спрашиваю, про себя отсчитывая секунды слишком долгого обморока.
- Да здесь я, - наш пожилой, но проворный врач вбегает в дверь, и сходу дает приказы: – Клади девчонку на стулья, а вы все брысь отсюда!
- Мне повторить? – Карим повышает голос, оглядывая собравшуюся толпу, которая и не подумала дока слушаться. – Вон пошли!
Глазеющие медленно расходятся, а Регина выходит последней, призывно подмигнув мне на прощание.
- Ратмир, не забудь: завтра нам нужно обсудить твою пресс-конференцию, - мурлычет она. – Жду тебя… сам знаешь, где.
Провокаторша.
- Дурень, девушку клади на стулья, - повышает голос Степанов. – Мне ее на твоих руках осматривать?
Делаю четыре шага, прижимая к себе легкую, почти невесомую Вику – и в чем душа держится? Морщусь от вида стульев: ну как Вика на них лежать будет?
- Мммм, от тебя потом пахнет, - шепчет Вика, наконец-то приходя в себя.
- Плохо?
- Сойдет, - слабо улыбается она, и кривится. – Поставь меня на пол, пожалуйста.
- Ни в коем случае! – подбегает док, и указывает на стулья, сердито хмурясь при этом.
С сожалением опускаю Вику туда, куда указал врач, и присаживаюсь рядом, чувствуя себя дурак дураком.
Ей плохо, она не притворяется.
Сейчас не притворяется, в отличии от всей остальной своей жизни.
Вика, как и вся ее семейка, чертова обманщица, которую стоит бы наказать. Но вместо этого я, как кретин, сижу на полу, и держу ее за прохладную руку.
И слушаю вопросы врача, достающего из своего чемоданчика тонометр.
ВИКА
- Голодом себя морите?
- Нет, - отвечаю, и сесть пытаюсь, но Ратмир нагло кладет мне руку на живот, удерживая.
- Знаю я ваши «нет», - ворчит доктор. – И в чем душа держится, вот вы бабы, дурные. Когда, и что вы ели в последний раз?
Задумываюсь, но с ответом не нахожусь.
Вроде бы я завтракала, но это не точно. Со всей этой суматохой разве уследишь?
