– Убью, мрази! – цедит он сквозь зубы.
На переднем сидении уазика сидит старый мужчина в полицейской форме – капитан полиции. Он смотрит на Андрея с отеческой строгостью. Андрей тут же меняется в лице, ярость рассеивается, уступая месту тоскливому смирению.
– Что, Зверь, опять разбушевался? – спрашивает он, когда Андрей устраивается, еле поместив длинные ноги на заднем сиденьи, отгороженном стальными прутьями.
Седые усы капитана дрожат – под ними скрывается улыбка.
– Дядь Саш, отвези меня домой… – жалобно просит Андрей.
Говорить сложно, язык от алкоголя тяжелый, едва шевелится. Андрей закрывает глаза и опускает голову на грудь. Уазик трогается с места и через десять минут тормозит у большого, красивого особняка. Старый капитан оборачивается, какое-то время молча смотрит на пьяного мужчину сквозь стальную решетку.
– Ох, Андрюша… Видела бы тебя сейчас тебя твоя мамка! И хорошо, что померла уже и не видит сыночка в таком виде!
– Дядь Саш, не начинай, прошу тебя! – лениво отвечает Андрей.
– Ты смотри, дорогой племянничек, допрыгаешься, домашешь своими кулаками! – строго говорит капитан, – не успокоишься сам, я тебя посажу в тюрьму, пусть там успокаивают. Так и знай, посажу, не посмотрю, что ты мне – родня.
Андрей краснеет от стыда, но, чтобы не показывать дяде своего смущения, он изо всех сил трет лицо кулаками, измазанными чужой кровью.
– Андрюша, – уже мягче говорит капитан, – Послушай меня, сынок. Я ведь люблю тебя, как родного, ты это знаешь. Душа за тебя болит. Не губи свою жизнь, прошу. Возьми уже себя в руки.
Андрей смотрит на дядю мутными глазами, полными невысказанной тоски.
– Моя жизнь закончилась три года назад, дядь Саш. Ты это знаешь. Ничего с этим не поделаешь.
Мужчина хмурится и хлопает себя по ноге.
– Да ничего не кончилась! – восклицает он, – Вот же ты – сидишь передо мной. Живой, здоровый, как бык. Только сильно пьяный и потерянный.
Мужчина молчит, лицо его красное от волнения. Он и вправду всей души переживает за этого двухметрового мальчишку, своего племянника, который рос у него на глазах.
– Знаешь, что тебе нужно сделать, Андрюша? – тихо и вкрадчиво произносит капитан, поглаживая седые усы.
Андрей поднимает пьяные глаза, пытается сфокусировать взгляд на дядином добром, морщинистом лице.
– Жениться тебе надо, мальчик мой, – наконец, произносит дядя.
Слова его звучат торжественно, и от этого кажутся вдвойне смешными.
– Чего? – смеется Андрей.
– А я не шучу. Тебе надо жениться.
Андрей мотает головой, машет на старого капитана рукой.
– Ты не смейся, дурак. А послушай меня, я плохого не посоветую. Тебя только женщина может спасти.
Сначала смех Андрея звучит хрипло и неуверенно, но потом он запрокидывает голову и смеется от души, в полную мощь. Он смеется так отчаянно, что старый полицейский уазик слегка покачивается.
– Зря смеешься! – обиженно говорит старый капитан, – У женщин есть особенный дар. Они способны любовью исцелять душевные раны, даже самые глубокие – такие, как у тебя.
Лицо дяди становится серьезным и очень печальным.
– Ищи женщину, Андрей. Ищи скорее. А как найдешь – держись за нее. Поверь, она тебя вытащит из ямы, которую ты сам себе вырыл.
Андрей выползает из уазика, чуть не упав на землю. Шатающейся походкой он идет к дому. На полпути он оборачивается к дяде, который все еще смотрит на него из окна машины.
– Таких женщин, как моя Вика, больше нет. А значит, и искать нет смысла…
