1 глава. Проклятая.
Зарево пожара, метавшееся в окне всю ночь,
постепенно затухало. Соседний дом обрушился и почти догорел. Единственное, что
давало теперь свет в просторной комнате, была лампадка, горевшая под образами
богов. Темные дощечки, с грубо нарисованными на них ликами, как положено, весели
в южном углу. Мудрые лица задумчиво глядели на женщину, стоявшую перед ними на
коленях, и молчали, не давая ответов на её вопросы.
— Что мне делать? — в который раз
спрашивала несчастная. Обхватив голову руками, она словно сомнамбула
раскачивалась вперед-назад. — За что…?
Женщина уже не плакала, только всхлипывала,
подрагивая всем тело. Возможно, она дрожала от холода, потому что в доме не
топилась второй день. Зима подходила к концу, но легкий мороз пробрался сквозь
стены и уже совсем выстудил комнаты.
— За что? — шептали её серые губы.
Прошедший год стал для них словно наказанием.
Сухая холодная весна и необычайно палящее лето, погубили почти весь урожай на
полях. Трава не росла даже на заливном лугу. От жары у скотины пропало молоко,
и много молодняка погибло. Но люди
терпели. Экономили, ужимались и верили. Осень дала передышку и скромный урожай
с огородов. Народ облегченно выдохнул, еды хватит. Но зима грянула так, что
лето показалось сказкой. Красный мор обрушился на крайние дворы и двинулся к
середине поселка, забирая чуть ли не через одного.
— Дайте ответ… — выдохнув облачко
пара, богомолица запнулась, словно подавившись последним словом, и зашлась в
приступе сильного кашля.
Женщина прикрыла рот ладонями, и сквозь пальцы
сразу проступила кровь, вылетавшая из её легких вместе с мокротой. Приступ был
долгим и казалось, что вместе с воздухом она вытолкнет свое нутро.
— Мам, — позвала проснувшаяся на кухне
девочка. Тонкий, детский голосок прозвучал неестественно громко, в мертвой
тишине комнат.
— Сейчас. — немного отдышавшись
ответила женщина, вытирая рот рукавом и медленно поднялась.
От слабости её шатало. Лицо несчастной, густо
покрытое нарывами, было необычайно бледным и напоминало брюхо неживой рыбы.
— Мам, мне страшно, — в темноте второй
комнаты, ребенок говорил шепотом, словно боясь разбудить уснувших навсегда.
— Я уже иду.
Хватаясь за стулья и спотыкаясь о
половицы, мать перешла в маленькую кухню. На ощупь она нашла сидевшего в ворохе
одеял ребенка.
— Почему я сплю здесь, а не в своей
кровати? – также шепотом, спросила девочка.
— Твоя сестра сильно кашляла, и я
боялась, что ты не сможешь уснуть. — крепко прижав к себе дочку, женщина сдвинула
платок на её голове и поцеловала в макушку.
— Ей лучше? — этот вопрос ребенок
задал помедлив, словно зная, что услышит в ответ, и страшась этого.
— Келли больше нет с нами. — мать
всхлипнула и опять закашлялась.
Келли нет… Это так странно, когда говорят, что
близкого человека нет, а он продолжает лежать на своей кровати, только больше
не говорит с тобой и не шевелится. Но эта девочка уже точно понимала значение
сказанной фразы. За последнюю неделю все вокруг только и делали что умирали.
Даже в родном доме жизнь уже в третий раз обстоятельно продемонстрировала ей
объяснение.
