Мне везет с музыкой, и я танцую с Ангелиной несколько танцев подряд. Времени даром, конечно, не теряю: шепчу Геле всякие милые глупости об окружающих. И постепенно сокращаю дистанцию. К концу третьего трека Ангелина почти прижата ко мне. Щеки ее полыхают, но отодвинуться она не пытается.
Вот только мои мысли опять сворачивают к Нике. Черт! Держать ее в объятьях было во сто крат приятней.
Ангелина замечает перемену во мне и принимает виноватый вид:
— Что-то не так?
— Кажется, я перебрал, — вру я, отстраняясь. — Мне, наверное, лучше на воздух.
— Хочешь, пойду с тобой?
— Не надо, — я хмурюсь и стараюсь не встречаться с ней взглядом. — Выпей пока чего-нибудь, а я скоро вернусь.
— Хорошо. — Геля смотрит на меня преданными глазами.
Очаровательная девчушка! Надеюсь, не добавлю ей комплексов.
Я выхожу из дома и сразу вызываю такси. К черту тупую вечеринку! У меня был тяжелый день — надо поспать и привести мысли в порядок.
***
Идея свалить оказывается правильной. Утром я свеж как огурчик, а вот Тоха блеет в трубку что-то про то, что сегодня задержится. Слабак! Я сажаю подвалившего к девяти Валеру за монтаж, а сам набираю Нике.
Она довольно долго не берет трубку. Я уже собираюсь сбросить вызов, как вдруг она все же отвечает:
— Что тебе надо, Петров?
В ее голосе плещется беспричинное раздражение, но мне все равно приятно ее слушать.
— Мне нужны сканы твоих документов, — говорю я, пытаясь отгадать, чем она занимается.
— Боже! Из-за этого ты звонишь в такую рань?
Неужели она все еще в постели? Маленькая соня...
Мои губы трогает легкая усмешка. Интересно, Ника спит голой или в пижаме? Если в пижаме, она у нее точно какая-нибудь карамельная — с сердечками или цветочками. С ночной сорочкой Ника не вяжется. Сорочки — это для женщин постарше, а у злючки явно шортики и крохотная маечка, под которую я бы сейчас с удовольствием запустил руки.
От нарисованной воображением картины над губой выступает испарина, а ниже пояса наблюдается заметное оживление. Черт! Как бы не забыть, какого фига я вообще звоню этой соне.
Я кое-как отгоняю пошлые мысли и деловито продолжаю:
— Я собираюсь заняться бронированием. Так что, пожалуйста, Ника, сделай над собой усилие и доберись до сканера.
— А может, ты меня разводишь, Петров? — хмыкает она. — Может, ты собираешься взять на мой паспорт какой-нибудь кредит?
Вздохнув, я провожу языком по верхней губе. Да уж! Голос злючки совершенно невыносим. У меня мысли в косичку заплетаются от ее сексуальных интонаций.
— Давай колись, что у тебя там сломалось, — продолжает мурлыкать Ника, — стиралка или холодильник? А может, ты новый телевизор собрался прикупить?
— Даже мысли о таком не было! Но идею ты подала неплохую, — с наигранным безразличием отвечаю я. — Если что-то забарахлит, обязательно воспользуюсь в магазине твоим паспортом. Сейчас же тебе бояться нечего — я только недавно поменял всю бытовую технику!
Она некоторое время молчит, а потом вздыхает:
— И все же я тебе не доверяю. Давай баш на баш. Ты пришлешь мне скан своего паспорта, а я тебе скан своего.
— На черта тебе мой паспорт?
— Просто так. Это вопрос доверия. Покажи свою уязвимость — тогда я смогу в ответ довериться тебе.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Я пришлю тебе паспорт. Но только если ты сейчас скинешь мне селфи.
— Что? — она, кажется, огорошена. — Зачем?
— Это вопрос доверия, — возвращаю я ее же слова. Вру, конечно. На самом деле, мне просто хочется взглянуть на ее пижаму. — Уязвимость за уязвимость. Ты узнаешь мой адрес и сможешь слить его хейтерам, а я взамен погляжу на тебя помятую и заспанную.
