Беседы богов. Фрагменты чукагирского эпоса в пересказе Александра Секацкого - страница 8

А рядом с его любимым местом есть высокий утёс, куда женщины из Урсаха нередко ходят смотреть, как рыбачит Босто. Они это так и называют: пойти на рыбалку.

Мальчишки заспорили, каким богом лучше быть, каким почётнее. Они спорили оживлённо, перебивая друг друга.

– Чинтоо распоряжается дождями и метелями! Представь, что ты можешь пролить любой дождь на землю!

– Гоос управляет охотой! Он, если надо, поможет охотнику добыть лося, а если захочет, то позволит лосю уйти.

– Роббро! Он ездит верхом на шаманах и взамен даёт им знания, смотря кто как постарался.

– Нет! Великий Ихечи, он удерживает солнце на небе. А если захочет, то раскрутит его в своей праще и метнёт! И может сжечь два мира за один раз!

– Совсем это не Ихечи, он только катит солнце, а в пращу может зарядить его Буцуун!

– А Луксут управляет духами болезней. Все боятся духов болезней, а сами они боятся Луксута. Он ведь может их никуда не пустить. И если он посадит на цепь какого-нибудь духа болезни и не пустит его к людям, тогда тот умрёт сам от себя…

Так спорили мальчишки о богах, иногда определяя их правильно, а иногда ошибаясь. Воху-эх с интересом слушал мальчишек и не перебивал. Но потом его всё же спросили:

– Что скажешь, Воху-эх? Кем бы из богов ты хотел стать?

– Из перечисленных – никем, – ответил Воху-эх. – Проливать дожди из года в год, из месяца в месяц – это тяжёлая работа. К тому же скучная. Гонять лосей или духов болезней тоже надоест очень быстро.

– А кем тогда?

– Может быть, богом, который иногда развешивает радугу. Он её создаёт, выбирает время и вывешивает на небо. Совсем на короткое время, и не так уж часто он это делает. Но я помню все радуги, которые я успел увидеть.

– А какой это бог? Разве такой есть? – спросили его.

– Не знаю. Наверное, тот же, кто красит леса осенью. Красит не отдельными листочками или деревьями, а сразу целыми лесами. Я хотел бы увидеть, как это смотрится оттуда.

– Нет такого бога, – уверенно сказал кто-то из мальчишек.

– Мы не знаем его, – ответил Воху-эх. – То, о чём я говорю, он делает не для нас. Может быть, для своей богини. А мы только подсматриваем.

Почему тайга такая большая? Никто ведь не знает, где её конец, и шаманы не знают. Но почему тайга такая большая, шаманы знают – всё дело в белке, которая прогневила бога Гооса. Яду поведал о том, как было дело: как-то бог Гоос разгневался на белку и сказал:

– Ты всю жизнь теперь будешь перепрыгивать с дерева на дерево и ни на одном дереве не усидишь, ни на одно не вернёшься.

Это было заклятье, его никто не может отменить, и такого рода заклятье применяют боги от начала мира. Но белка оказалась ещё и бессмертной, такой дар она получила от богини Птю, которую до этого порадовала.

И отправилась белка скакать по деревьям, стала перепрыгивать с дерева на дерево. Она не могла вернуться ни на одно дерево, на котором уже прежде побывала, поэтому на пути её вырастали всё новые и новые деревья. Вот почему тайга такая большая.

Так говорил Яду. Не первый раз он рассказывал эту историю, и он был не единственный шаман, который рассказывал о заклятье белки. Слушающие обычно задавали вопросы: как размер тайги зависит от прыжков белки? Должна ли тайга и дальше расширяться, раз уж белка бессмертна? Такие вопросы обычно задавали люди и потом ещё долго спорили друг с другом. Но Яду рассказал историю женщинам, и они ничего такого не спрашивали. Зато они тут же спросили, чем же белка прогневила бога. Яду ответил, что этого не знает ни один шаман, забыл об этом и сам заклявший белку Гоос, не помнит этого и сама белка. Но всё равно женщины долго потом спорили, чем прогневила белка Гооса и чем порадовала богиню. Особенно их волновало, было ли это одно и то же событие или разные.