Став единоличным руководителем страны, Сталин, сосредоточив в своих руках абсолютную власть, безусловно, стоял на страже интересов государства – конечно, в меру своего понимания этих интересов. Перед войной начал уважительно относиться ко многим разделам русской истории. Поэтому снова нашли общее признание подвиги Александра Невского, Александра Суворова, Михаила Кутузова.
К глубокому сожалению, Сталин, видимо, действительно поверил в свою гениальность и смог убедить в этом все свое ближайшее окружение и значительную часть народа. К 1941 году руководитель государства довольно основательно познакомился с управлением промышленностью и во многих вопросах этого раздела народного хозяйства неплохо разбирался. Его заслуга в индустриализации страны бесспорна. Серьезные знания помогли удачно подобрать руководителей индустрии. В большинстве своем наркомы и директора крупных заводов были квалифицированными специалистами. Индустриализация страны, удачный подбор руководителей промышленности оказали очень важное влияние на весь ход войны.
Но военное дело, как и сельское хозяйство, оставалось для Сталина, по крайней мере перед войной, тайной за семью печатями. Не понимая главных закономерностей войны, Сталин не мог верно подобрать руководителей Вооруженных сил. Очень мешало нормальному выдвижению военачальников решающее значение личной преданности вождю. При своей подозрительности (прямо-таки патологической) он мог заподозрить в нелояльности любого самостоятельно мыслящего генерала. Конечно, такой подбор привел к самому плачевному результату: ни один из руководителей наркомата обороны, ни один из командующих пограничными округами на начало войны не соответствовали занимаемой должности. В стране возникла своеобразная ситуация: проводилась самая напряженная подготовка к войне, но во главе всего стоял самодержец. И этого оказалось достаточно, чтобы все результаты упорной подготовки на первом этапе войны пошли насмарку.
За последние семьдесят лет дома Романовых Россия проиграла три войны из четырех. Проиграла при богатейших традициях офицерского корпуса и мужественных солдатах. Проиграла из-за самодержавия. Уже с середины XIX века стала явным анахронизмом ситуация, когда одиночка – будь то царь или кто-то другой – мог самостоятельно решать судьбу страны. В числе судьбоносных вопросов были и такие: вступать ли в войну? Готовы ли мы сейчас к этой войне? Достаточно царю было изречь: «Надо воевать» – и наша армия могла бы попасть в столь неблагоприятные условия, будто ее специально направляли по дороге неудач.
