О былой столице Македонского царства тогдашние мыслители, философы и писатели воспоминаний не оставили. Это выглядит странно, но не для меня. Их сочинения попросту обратились в прах, а предание гласности недоступных людям рукописей противоречит моим правилам. Древнегреческий историк Тит Ливий в книге «История Рима от основания города» пишет: «Не зря здесь обосновались цари Македонии. Стоит Пелла на холме, глядящем на зимний закат (юго-запад); вокруг нее болота, непроходимые ни летом, ни зимою, – их питают разливы рек. Крепость возвышается, как остров среди болот, в том месте, где они подходят к городу всего ближе; стоит она на громадной насыпи, способной выдерживать тяжесть стен и не страдать от влаги болот, её облегающих. Издали кажется, что крепость соединена со стеною города, хотя на самом деле их разделяет ров с водой, а соединяет мост, так, чтобы врагу было не подступиться, а любой пленник, заточённый царём, не мог бы бежать иначе как через мост, который легче всего охранять».
Сегодня вокруг развалин Пеллы местные фермеры распахивают поля. Трудно поверить, что город некогда построили посреди болот. Осматривая его останки, удивляюсь древним градостроителям. Они разбили столицу на кварталы, а улицы расположили по сторонам света: широкие – с запада на восток, узкие – с севера на юг. Даже умудрились проложить водопровод из керамических труб. Крыши домов, как и в сегодняшней Европе, покрывали черепицей.
В Пелле скончался древнегреческий поэт Еврипид, его якобы загрызли собаки, что выглядит сомнительно. Прожив семьдесят четыре года, он, скорее всего, умер от старости. Но посетил я развалины города по другой причине – именно здесь явился миру Александр Македонский.
Плутарх в книге «Сравнительные жизнеописания» пишет: «Александр родился в шестой день месяца гекатомбеона, который у македонян называется лой, в тот самый день, когда был сожжён храм Артемиды Эфесской. По этому поводу Гегесий из Магнесии произнес остроту, от которой веет таким холодом, что он мог бы заморозить пламя пожара, уничтожившего храм. «Нет ничего удивительного в том, что храм Артемиды сгорел: ведь богиня была в это время занята, помогая Александру появиться на свет».
***
Разумеется, я не собираюсь расспрашивать Александра о мифическом свидании с Пенфи, а байки о том, что он родился в ночь, когда Герострат сжег храм Артемиды, меня не занимают.
Македонский интересен тем, что весьма преуспел на бранном поприще. Оказавшийся в двадцатилетнем возрасте у руля власти, он настолько проникся воинственным духом, что двенадцать лет и восемь месяцев без устали воевал, причём успешно, даже добрался до Индии, преодолев тридцать тысяч с гаком километров.
История человечества в её истинном, а не приукрашенном виде, мне известна, но меня интересует, как её воспринимают сами люди.
Принято считать, что походы Македонского отобразил его личный историограф – Каллисфен. Объективностью он не страдал: то ли остерегался, то ли подпал под обаяние царя. Между тем Плутарх утверждает, что Каллисфен часто нарывался на неприятности и однажды решился на дерзость: на пирушке громогласно унизил Филиппа – покойного батюшку Александра. Якобы тот возвысился только из-за того, что завоеванные им греки погрязли в междоусобицах. И даже процитировал кощунственный стих: «Часто при распрях почет достается в удел негодяю». Даже если это вымысел, рекомендую нынешним и будущим участникам всяческих протестов против существующих властей запомнить эту фразу.
