Старик проворно отскочил назад, наставил на Бормана свой «манлихер». Из-за соседних заборов, из-под крыш вдруг высунулись разномастные стволы, числом не меньше десятка, грозно нацелились на спецназовцев.
– Тихо! – приказал своим Бурый. – Не дергаться.
Борман замер, косясь по сторонам.
– Как тут все запущенно, – пробормотал он.
Арзу между тем, осознавая свою силу, протянул сухую ладонь вперед.
– Давать!
– Лучше послушаться, – посоветовал Резван.
– Отдай ему эти чертовы гранаты, – процедил Бурый.
Борман снял обе свои гранаты, положив в руку старику. Тот, не оборачиваясь, что-то отрывисто сказал. Тотчас из калитки вынырнул юркий черноглазый мальчуган, подхватил гранаты, как булочки, и утащил во двор.
– Теперь все? – спросил Глеб. – Можем идти?
– Это! – сказал Арзу, показывая на магазины у него в нагрудных карманах.
Бурый почувствовал себя не очень уютно. И так они почти безоружны, со своими пукалками, в этих безжалостных горах. А отдать патроны – это на сколько еще шансов сократить возможность остаться в живых? Но спорить со строптивым старцем не решился. Себе дороже. Всех этих сельских вояк, конечно, ничего не стоит положить за пять минут. Но, во-первых, Резван вряд ли одобрит такое решение вопроса. А во-вторых, подобные методы были не в ходу у самого майора Теплова. Поэтому он послушно вытащил магазины и передал их старику.
Тот невозмутимо вручил их внуку – или, скорее, правнуку, – после чего перевел взгляд на Алису.
– Сейчас он тебя заставит стриптиз показать, – съязвил Борман, тяжело переживающий потерю ручной артиллерии.
– А ты и рад будешь, – не осталась в долгу Алиса.
Впрочем, напряглась и она. Поскольку никто не знал, чего можно ждать от предприимчивого аксакала.
«Ладно, – решил Глеб. – Поиграли и хватит».
Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:
– Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. – Он обернулся к Резвану: – Веди нас на кладбище!
Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.
– Вперед, – скомандовал Бурый.
Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.
Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.
И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.
– Может, спеть им? – предложил, оглянувшись, Борман. – Чтоб добрее стали.
– Они добрые, – сказал Резван. – Просто вас не знают.
– Логично, – согласился Борман. – Как бы это исправить?
– Твой способ здесь все равно не пройдет, – заметила Алиса.
Калмык засмеялся – и напомнил о себе Бурому.
«Лучше его на кладбище не брать, – подумал он. – Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».
– Ты останься на выходе из аула, – приказал Глеб старшему лейтенанту. – Будешь страховать нас с тыла.
– Есть, – ответил, пряча глаза, Калмык.
Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал – и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.
«Может, зря я на него бочки качу? – подумал Глеб, догоняя своих. – Ладно, время покажет…»
