Седов нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же. За ней, одетый в просторный серый пуловер, стоял Гущин.
– Заходи. – Пропустил его в квартиру, взял за плечи. – Ну что? Как ты?
Встретив настороженный взгляд, Седов улыбнулся:
– Виктор Александрович, все нормально.
– Не провал?
– Никакого провала. Есть трудности, но у кого их не бывает?
– Трудности… – Гущин отпустил его плечи. – Ладно, проходи.
Они прошли в комнату. Гущин сел за стол.
– Рассказывай. Что там, какие у тебя трудности. Седов коротко рассказал о стычке с талышами и о требовании Куманькова.
Гущин некоторое время занимался изучением линий жизни, творчества и здоровья на собственной левой руке. Наконец, положив руку ладонью на стол, поморщился:
– Я немного не рассчитал с паспортом. В смысле, не подумал, что Куманьков потребует за него так много.
– Я сам этого не ожидал.
– А Куманьков потребовал так много, потому что поверил, будто смерть Лукмаса и Будникова – фальшак. И деньги у тебя есть. Навел же Куманькова на эту мысль Шлепа, которого Куманьков вызвал к себе сразу же после твоей стычки с талышами. Шлепа раскололся. А потом рассказал обо всем Хрулеву, который и занимается сейчас всем этим. Уже третий день.
– Он нашел что-нибудь?
– Сказал только по телефону, что эту группу в Москве знают. Он вот-вот должен подъехать. – Гущин рассеянно подвигал мышку выключенного компьютера. – Из твоего рассказа я понял, что Комарик и Куманьков вели себя так, будто что-то знали про этих талышей?
– Комарик, хоть и содрал с них деньги, держался с ними очень осторожно. Ну а Куманьков… Мне показалось, он умышленно не обратил на этих талышей никакого внимания. Они, без сомнения, завязаны. Заня тоже наверняка имеет с ними какой-то скрытый контакт.
– Возможно, эти талыши как-то связаны с Тофиком Бакинцем?
– Возможно.
– И тот предупредил о них Заню. А Заня мог сказать о них тем, кому счел нужным. Тем же Комарику и Куманькову.
В прихожей раздались три звонка – два коротких, один длинный. Гущин встал:
– Хрулев. Пойду открою.
Войдя в комнату вместе с Гущиным, капитан округлил глаза:
– Юра, ты ли это? Не встреть я тебя здесь, не узнал бы ни за какие коврижки.
– Не похож?
– Подожди… – Хрулев сделал вид, что вглядывается. – Да нет, отдаленное сходство есть. – Пожав ему руку, сел. – Рад видеть. Как вообще дела?
– Вообще ничего, а у тебя?
– У меня тоже. Ближе к делу. Виктор Александрович, я наконец могу рассказать вам хоть что-то.
– Жду с нетерпением.
– Но сначала – демонстрация экспонатов. – Достав из кармана куртки конверт, Хрулев вытащил из него четыре фотографии. Разложил на столе жестом фокусника, посмотрел на Седова: – Юра, твои?
Седов не сразу, но узнал четверых, подошедших к нему на рынке. Изучив фотографии внимательней, кивнул:
– Да, это та самая четверка.
– Тогда имею честь представить. По очереди, слева направо: Вагиф Саидов по кличке Сулик, Мамед Абдуразаков, кличка Мамо, Зейнулла Алиев, он же Зорик, и вот последний, Таллят Ибрагимов, кличка Слон. Коммандос, прошли в свое время школу отрядов СОБР российского спецназа. Почти сразу после окончания учебного отряда дезертировали, чтобы тут же влиться в состав так называемой Объединенной армии народов Кавказа. Воевали в Абхазии, начудили там изрядно. Уличены в мародерстве, в Грузии объявлены военными преступниками. Сейчас ушли из политики, став обыкновенной преступной группой. Последнее время постоянно трутся в Москве.
