– Но сорок тысяч отдавать все равно придется.
– Придется. Всю сумму мне начальство, конечно, не даст, но какую-то часть я выбить смогу. Отдашь Зане эту часть, остальное пообещаешь отдать потом. И уйдешь с Бутырского рынка.
– Уйду – и что дальше? Гущин посмотрел искоса:
– Займись Луи Феро. Сейчас, после покушения, он озабочен собственной безопасностью. Это делает его уязвимым. – Гущин помолчал. – Что ты скажешь насчет того, чтобы открыть частное охранное агентство?
– Частное охранное агентство?
– Как тебе идея?
– Идея отличная. Но для того, чтобы открыть такое охранное агентство, нужны деньги.
– Ты достанешь.
– Каким образом?
– Возьмешь ссуду в банке. Миллион долларов.
– Боюсь, Виктор Александрович, мне, Алексею Федорову по кличке Федя, такую ссуду не даст ни один банк в мире.
– Даже Алексею Федорову по кличке Федя приличный российский банк вполне может дать миллион – если он эту идею подаст банку красиво. И убедит руководство, что открытое им агентство сразу же начнет приносить доход. Если же при этом руководство банка каким-то образом прознает, что ссуду просит не Алексей Федоров, а Геннадий Будников, за которым стоят деньги Лукмаса, оно наверняка раскошелится.
– Не уверен в этом, Виктор Александрович.
– Но попробовать можно?
– Ну… конечно, попробовать можно.
– Ладно. Давай не будем спешить. Заня ведь дал тебе неделю? Вот и езжай пока домой. А завтра, примерно в эти же часы, к девяти-десяти, приходи сюда. Я за это время попробую нащупать какие-то ходы. Может, что-то в голову придет и тебе.
Выйдя из квартиры и спустившись вниз, Седов сел в стоящий у тротуара «москвич». Впереди был целый день, и он стал думать, куда может сейчас поехать. Все же в первую очередь он должен попасть наконец в свою настоящую квартиру, на 3-ю Владимирскую. С момента, как он стал Алексеем Федоровым, он жил на подставной квартире в районе Миусской площади, куда, естественно, не приходило никакой почты. Ключ от почтового ящика на 3-й Владимирской он, как всегда, оставил соседке по лестничной площадке. Служебная почта к нему домой не приходила, с живущими в Петербурге родителями переговаривался по телефону, поэтому писем от них тоже не ждал. Но он был подписан на «Известия», «Литературку» и «Вечерку», так что сможет сейчас хотя бы забрать газеты.
Выехал по набережной Москвы-реки к Таганке. Миновав несколько привычных в это время дня заторов у перекрестков, выбрался в конце концов на шоссе Энтузиастов – и, дав полный газ, уже минут через десять был дома.
Позвонил в дверь к соседке, она открыла, заулыбалась:
– Юрочка, приехал… Как съездил-то?
– Все в порядке, Мария Афанасьевна.
– Совсем вернулся-то?
– Нет, Мария Афанасьевна, опять уезжаю. Так что корреспонденцию продолжайте доставать. Если не трудно.
Соседка вынесла набитый газетами полиэтиленовый пакет.
В квартире Седова стоял запах затхлости, пыли, слежавшейся бумаги и еще чего-то трудноуловимого, что очень точно определяется как запах нежилья.
Пройдя в спальню, настежь распахнул окна. От ударившего в грудь холодного осеннего воздуха сразу стало легче.
Несколько минут стоял, разглядывая открывшийся из окон вид на Измайловский лесопарк. Знакомая картина… Облетевшие темные деревья, изредка поднимающиеся над ними стаи ворон, тяжелые осенние облака над уходящим вдаль лесом.
Пройдя на кухню, заглянул в холодильник. Здесь, если не считать двух коробок с бульонными кубиками, было пусто. От яичницы он бы не отказался, но подумал, что ему вполне хватит чашки кофе.
