– Даже так? – Рустамбек сделал большой глоток. – И что же это за человек?
– Амритсингх, руководитель отдела вооружений Министерства торговли Индии.
– Амритсингх?
– Да. Слышали когда-нибудь это имя?
– Нет. У меня практически не было дел в Индии. Но я наведу справки. Вы с ним знакомы?
– Скажем так: знаком заочно. Причем знаком заочно не только с ним, но и с его семьей. У него красивая жена. Две дочери. И сын Риши.
Рустамбек отставил стакан. Встав, подошел к окну, выходящему во двор банка. Сказал, не оборачиваясь:
– Чувствую, вы действительно провели большую работу.
– Действительно, господин Рустамбек.
– За чем же дело стало?
– Только за одним: чтобы вы сказали «да».
– Конечно, я говорю «да». Я даю вам полную свободу действий. И обещаю полную поддержку.
Проехав от Арбата, где она жила, к Остоженке, Полина остановила «тойоту» в одном из тихих переулков, у кафе «Пойма». Это кафе было ее любимым местом, здесь вкусно кормили, всегда было тихо, и, главное, она знала, что не встретит здесь никого из своих знакомых.
В кафе сидели всего две пары, и, к счастью, ее любимый столик в углу, с видом на Москву-реку, был свободен. Сев спиной к залу, так, чтобы ее никто не видел, она заказала подошедшей официантке кофе, яйцо всмятку и яблочный пай и стала смотреть на реку.
Она любила смотреть на Москву-реку. Она выросла далеко от Москвы, но Москва ей нравилась. И особенно ей нравилась Москва-река. Эта река, такая же небольшая, как ее родная Сухона, ничем особенным не поражала. Но ей нравилось в этой реке все – каменные набережные, возникающие то тут, то там белые храмы и луковки церквей, проплывающие мимо баржи и речные трамваи, качающиеся на мелкой волне утки, изредка пролетающие чайки.
Впервые за долгое время она провела эту ночь одна в собственной квартире и, проснувшись, решила одна позавтракать в кафе. Накануне Луи предупредил, что будет весь день занят, – что ж, она посвятит этот день себе. Посвятит, хоть и будет по нему скучать.
Покончив с яйцом всмятку и паем, налила в чашку кофе. И услышала шорох. Краем глаза заметила: к ней за стол без всякого разрешения садится какой-то парень.
Как вести себя с нахалами, она отлично знала. Повернула голову, чтобы осадить наглеца, и увидела: это Чика.
Меньше всего она ожидала увидеть здесь Чику.
Со времени, когда она, оказавшись в Москве, сразу же попала в его лапы, став путаной в «Балчуге», прошло уже несколько месяцев. Теперь она другая, многое поняла. Все то страшное, вся грязь и мерзость, связанные для нее с Чикой, постепенно забываются. Чика вычеркнут из ее жизни. И вот – он возник снова.
Чика, как всегда, одетый с парикмахерским лоском, надушенный своими любимыми «Труссарди», усевшись, улыбнулся ей своей отвратительной сутенерской улыбочкой, о которой она уже успела забыть.
Вдруг она почувствовала, что задыхается от ярости.
Понаблюдав за ней, Чика сказал вкрадчивым голосом:
– Привет, зайчик. Как жизнь?
Растерянность длилась лишь несколько секунд. Тут же она сказала себе: возьми себя в руки. Будь спокойна и холодна. С такими подлецами, как Чика, иначе нельзя.
Сделала каменное лицо, процедила:
– Чика, я что-то не вижу здесь зайчика. Кто зайчик? Уж не ты ли?
– О-о, радость моя… – Чика вынул и раскрыл портсигар, взял сигарету. – Вот как ты заговорила. Стала важной дамой, да?
Отхлебнув кофе, сказала спокойно:
– Чика, ты кто мне? Опекун? Родной отец? Какое тебе дело, кем я стала?
