– По сути «Крнак’Т», вернее, «Энкеладус» – это прототип. Все технологии на его борту являются либо последними, либо экспериментальными разработками исчезнувшей цивилизации. Не говоря уже об артефактах Древних, из которых у нас есть лишь кольцо.
– И чертежей разведывательных аппаратов у тебя тоже нет?
– К сожалению, сэр. Даже исследовательский фрегат располагает лишь сканерами ближнего действия.
Вот же учёные лбы! Об оружии подумали в первую очередь, а о разведке – в последнюю? Или мне стоит винить их военных?
– Тогда сделай себе заметку потом склепать хоть какой-нибудь разведывательный зонд. Запихни все сканеры и сенсоры в беспилотник или ещё что.
– Принято.
Тем временем корпус машины «стонал, но держал» в лучших традициях Высоцкого. Пока ЭфЭр беседовала со мной, она не забывала оценивать получаемые с вездеходов данные.
– Первичный анализ поверхности и субстанции вокруг транспорта показал, что они состоят из одних и тех же элементов, но могут переходить из твёрдого состояния в жидкое. Изменения вызываются определённой химической реакцией, но я пока не могу понять механизм… Возможно, это не связано, сэр, но момент возмущений в поверхности под вами совпадает с началом бурения. Хотя между вашим транспортом и роботами было 23 километра.
Нехило комбайны усвистали.
Вдруг помощница охнула.
– Что, они тоже провалились?
– Не совсем, сэр, увязли на глубине пятидесяти метров.
Хм… Слишком большие, что ль? Не пролезли в «зыбучие пески»?
– В области над ними возник грозовой фронт, и я потеряла контроль над бурильными установками, – продолжала взволнованно рапортовать ЭфЭр. – Их генераторы гравитации тоже вышли из строя, иначе не объяснить столь резкое погружение и… застревание.
Ага, прям по заказу. Стоп… по заказу планеты?
– Знаешь, если растения живые, то могли послать сигнал. Типа отреагировали на инородные элементы.
– Как нейронный импульс в организме? – дополнила помощница, даже не споря насчёт бредовости этой гипотезы.
– Он самый. И думается мне, давит не глубина, а эта вязкая хрень.
– Вполне возможно.
– Словно не хочет пропускать нас дальше.
Это лишь подстёгивало интерес.
Что бы ни ждало ниже – реальное дно или какая-то полость, я был готов удивляться.
Некоторое время ничего не происходило. Сложив электровинтовку в футляр, успел забить поясные карманы аккумуляторами и «зажигалкой», за спину закинул дробовик, сразу примагнитившийся к задней пластине, присел на койку в полном обмундировании и стал ждать. Начала подступать скука.
– Меня засосала опасная трясина… – заунывно пропел я, имитируя, как мог, Юрия Никулина с песней «Постой, паровоз», и продолжил невпопад: – Кондуктор, нажми на тормоза-а-а.
Вдруг автодом с громким хлопком вылетел из липкой массы, и меня подбросило вверх.
– Твою ж!
Ударившись шлемом о железную крышу машины, я подплыл в невесомости к лобовому стеклу и обомлел. Расчистившееся от грязи окно показало ярко мерцающий «потолок», а внизу, насколько хватало обзора, раскинулась долина с разноцветными деревьями по краям и ковром из разнокалиберных кустарников и камней посередине. Между ними блестели голубые нити. Наверное, реки. Из близкой ко мне «стены» вырывались гигантские струи воды, образуя своеобразный водопад.
От всего этого у меня невольно отвисла челюсть.
Да-а-а, это был совершенно другой мир. На секунду вспомнились рассказы о полой Земле с кучей то ли пещер, то ли ещё чего. Но даже те сказки блёкли по сравнению с этим. Такого буйства красок я не видел даже в фэнтезийных фильмах. Дико, сюрреалистично и невероятно, но вот оно, передо мной. Хотя совру, если скажу, что не ожидал подобного. Наоборот – я бы огорчился, увидев что-то естественное и серое, под стать поверхности планеты. Впрочем, сейчас я понял – наверное, именно это было поверхностью, а то, что надо мной, являлось лишь защитным покровом, тепличной перегородкой, ограждающей всё это великолепие от суровых условий внешней среды.
