Ехидный купец поливает дерьмом.
Лысеющий пан лиховодит и шутит.
Косматый твердит про паскудную быль.
Чернявая падаль с бюджетами мутит.
Высокая сволочь ругает за пыль.
Родившая тычет за быт одинокий.
Любившая вдаль убежала давно.
Стареющий скоп всё складируют склоки.
Печальная пишет, что в мире темно.
Раскосый несёт ахинею и гадость.
Пузатый творит воровские дела.
Эфирная дикторша дарит лишь пакость.
Продажная ценник уже подняла.
Наивная дамочка вводит в унынье.
Нагорный бузит средь наценок и нош.
Соседний шумит днями раньше и ныне.
А я среди них замечательный ёж!
По мотивам книги
"
Исповедь якудзы
"
Дзюнъити Сага
Трущобные стоки – народные ямы
из гейш, неимущих, чудных, бедняков,
бараков из шифера, досок и хлама,
лачуг, где десятки старух, стариков,
домишек с детишками, злыми отцами,
семеек с гнильцою, нуждою нутра,
времянок с бродяжками и беглецами,
хозяек у старых корыт и ведра,
худющих лентяев в просаленных робах,
бедняжек и прачек с мозолями рук,
людишек, вещающих ругань и ропот,
кривых ампутантов с наличием мук,
болезней покровов, скелетов и мяса,
воров, отсидевших, изгаженных грёз,
расстриг в истончавших и выцветших рясах,
а я среди нищенства брошенный пёс.
Три года сражений не пахнут фурором!
Не будет триумфа, салюта, наград!
Вокруг только трупы, пожары и горы,
осколочный ужас – бушующий град.
В потерянном времени кровь и потери,
могильные ямы, походы, клопы;
среди настоящего – взрывы и меры,
а в будущем нет ничего, лишь гробы!
Паскудное чувство, огни разрушений,
раскаты ударов, орудий и стрельб,
смешение гибелей, бед, прегрешений,
упавшее войско и сорванный герб.
Дымящийся ужас земли перерытой,
разорванность туш воевавших людей.
Осталось лишь трое живых средь убитых,
средь драных, горячих и вмятых траншей…
Мы сыновей отдали фронту,
что был в ущельях, меж камней,
среди домов, что, как ротонды,
аулов, гор, кривых теней.
Отправив их, возврата ждали,
мечтая встретить их с войны
с успехом, славой и в медалях,
без ран, морщинок и вины.
Короткий срок солдатской службы
казался веком, длинью лет.
Великий долг, Отчизне нужный,
нам не пророчил столько бед!
И вот средь плача, ран и лета
вдыхаем гарь и бель голов,
вкушаем вкус святой победы
и запах цинковых гробов…
Удавы-траншеи предсмертно застыли,
в тиши выдыхая туманом костров,
дымами углей и дыханий, и пыли,
и паром свинцовых, горелых ветров.
А ящерки, птицы, зелёные жабы,
как выпавший и наказующий град,
средь ям и кровавой, растоптанной хляби
кучкуются, мёртво и густо лежат.
Хозяюшка Флора, наверное, в страхе
от жуткой баталии видов былых,
повергших друг друга в неблаго и драку,
а после убивших за час, как за миг.
Быть может, огромный потоп всё исправит
и смоет грехи, совершённые здесь!
Уверен, что живность вновь рати направит,
чтоб те совершили победную месть…
Небесная зона над жжёным плацдармом
без сбросов листовок, десанта и бомб,
отсутствие снайперов, жара напалма,
стенающих беженцев средь катакомб,
уходы врагов, уличённых в бесчестьи,
разъезд по казармам, работам, домам,
приказы вернуться в постели к невестам,
возвраты к семейным, родным очагам,
отбытие с поля сраженья к родившим,
решения мирно уладить весь спор,
укладка в могилы убитых, почивших,
создать перемирие, акт, договор,
закончить бомбёжки, огни, перестрелки,
намётки на свадьбы и новый уклад,
идеи как выйти из сей переделки
в мечтаниях юных, уставших солдат…
