– У этих ребят такой звук, будто они дрочат на папочкины альбомы Yes, – сказал Дэниэл.
– Слишком много вторичных групп, – сказал Роланд. – Не то что тот сет с терменвоксом.
Сказать по правде, их Psychic Hearts тоже были вторичными – ночной кошмар в ритме ню-диско, будто Роланд замиксовал волосатый металл и «Дракулу» с разреженным звучанием нойз-попа, подрезав название у малоизвестного альбома Терстона Мура. Всё это позерство и детали нужны были только для того, чтобы намеренно свести их на нет. Навороченный лоу-фай – не его музыка, не та музыка, которую бы хотелось играть. Дэниэлу драм-машина Роланда казалась предсказуемой, тексты – расплывчатыми и мутными, стилизация под восьмидесятые – слишком нарочитой. В походке Роланда на сцене, в том, как парню легко давалось выступление, с какой неразборчивостью это пожирала толпа, всегда ощущалось что-то безвкусное. Но если Роланд хочет делать такую музыку, Дэниэл его не подведет.
Роланд позвонил в прошлом месяце и сказал, что ему нужен гитарист для нового проекта. «Наш диван – твой диван, если надо. Чего сидеть в глуши под боком у Канады?» Роланд переехал в город сразу после выпуска, работал, пока не смог позволить себе вечернее обучение в колледже. Дэниэл уже больше года не видел друга, они почти не общались. «Никто не может играть со мной так, как ты», – сказал Роланд. На следующий день Дэниэл взял билет в одну сторону и приехал в город на автобусе, провонявшем памперсами. Не то чтобы у него были какие-то особые планы на жизнь после отчисления из Потсдама. Как говорили родители и как напомнят завтра снова, он выкинул свое будущее на помойку.
Серые шторы, криво пристеплеренные к стенам, граффити, намалеванные маркерами на двери туалета, – это была вечеринка «Только по приглашениям». Сюда приходили искать новые группы агенты таких клубов, как «Юпитер», где мечтал играть Роланд. У Роланда была знакомая, которая занималась секретной рассылкой и забукировала его выступление по старой памяти. Если парень из «Юпитера» оценит Psychic Hearts, однажды он сможет взять и сольный проект Дэниэла.
Дэниэл осмотрел толпу. Сзади отдельно от всех стоял человек с усами в белой бейсболке, в огромных коричневых походных ботинках с оранжевыми шнурками. Дэниэл снова посмотрел на свои.
– Это он? Агент «Юпитера»?
Роланд закатил глаза. Мат-рокеры доиграли. Перед сценой прошелестели анемичные аплодисменты, и один из друзей Роланда обернулся, показал большие пальцы.
– Ты готов?
– Всегда, – ответил Дэниэл.
Четвертая водка точно была лишней. Когда они закончили чёкаться, Дэниэлу уже казалось, будто он смотрит на зал в чужих очках. Парень проморгался, глядя на напыленный рисунок кошки на противоположной стене, и продолжил настраивать гитару, без конца теребя одну и ту же струну. Дэниэлу хотелось, чтобы люди уставились в телефоны, а не пялились на сцену в ожидании, когда гитарист слажает. Роланд сыграл первые ноты, завел бит на своем Akai MPC60. Дэниэл извлек аккорд – стильный и уверенный, и песня засочилась красками – темно-синей и светло-коричневой, как нутряные ноты, выжатые из духовых. В глазах плыл сет-лист из шести песен, лежащий у ног. Он сыграл до, ми-минор, Роланд пропел первую строчку. Ноты казались грустными и нестройными, совершенно неправильными. Как в тот раз, когда Дэниэл откусил от желтого квадратика, который принял за ананасовый пирог, а он оказался очень острым сыром.
