– Это опасно?
– Полагаю не очень, но следует понаблюдать за больным, – пояснил доктор.
– Это может повториться?
– К сожалению, да, – констатировал Пётр Иванович.
– А что, что делать? – не унималась Анна Прокофьевна.
– Обеспечьте больному хороший уход, питание, не помещает свежий воздух. Хорошо бы отправить его в деревню, – посоветовал доктор. – А самое главное, необходимо оградить больного от нежелательных эмоций.
– Понимаю, – утерев слёзы, немного успокоилась Анна Прокофьевна. – Мы может отправить сына в деревню, к моему брату. Он смотритель почтовой станции в Никольском. Там и воздух хороший, при почтовой станции большой яблоневый сад. И речка там есть, можно рыбу удить. Брат мой больно охоч до этого дела.
– Речка, это хорошо, – оживился доктор. – Я знаете, сам очень люблю рыбу удить. Жаль, что времени всё нет. Старею, да и пациентов много некогда отдохнуть. А раньше бывало, любил с удочкой на бережку посидеть.
– Ах, батюшка, только скажите, я похлопочу о рыбалке у братца, – услужливо предложила женщина. – Уж там у него в Никольском такая знатная рыбалка. Братец иногда и нам рыбу передаёт. Такая знатная рыба.
– Это как-нибудь потом, – смутился Пётр Иванович. – Я уж давно удочку в руках не держал. Не до рыбалки знаете. Времени нет, да и здоровье последнее время подводит. Старость знаете ли.
– Жаль, ах как жаль, – запричитала Анна Прокофьевна. – А то завсегда с радостью. Только скажите.
– Ну да вернёмся к нашему больному, – остановил женщину доктор.
– Да, да, – минутное оживление мгновенно слетело с лица пожилой женщины.
– Хорошо бы понять, что так расстроило вашего сына, – поинтересовался доктор. – Что так сказать послужило толчком к его эмоциональному срыву.
– Он получил письмо, – призналась Анна Прокофьевна.
– Что там?
– От одной молодой особы.
– Теперь понятно, – разочарованно заявил врач. – Дело обычное. Любовные переживания самые тяжёлые. Сколько молодых людей загублено на этой почве. Слаба стала наша молодёжь, чуть что ни так, депрессия. А сколько молодых руки на себя наложило.
– Ах, Господь с вами, – испугалась мать больного.
– Будем надеяться, что до этого дело не дойдёт, – попытался успокоить встревоженную женщину доктор. – Но всё же за больным стоит приглядывать.
– Это всенепременно, – обещала Анна Прокофьена.
– За сим, позвольте откланяться, – принялся упаковывать свой саквояж Пётр Иванович.
– А что может микстурку какую пропишите? – поинтересовалась матушка больного.
– Дайте ему этот порошок, – доктор выложил на стол, упакованный в свёрнутый лист бумаги белый порошок. – По чайной ложки каждое утро, предварительно растворив в воде.
– Уж не знаю, как вас благодарить, – запричитала Анна Прокофьевна, протянув доктору трёхрублёвую ассигнацию.
– Благодарствую, – невнятно пробурчал Пётр Иванович, спрятав деньги в карман пиджака.
Более доктора ничего не удерживало, и он, простившись, покинул квартиру Степановых.
Хозяйка, проводив лекаря, вернулась к сыну. Ему было лучше, дыхание стало ровным, и слегка порозовели щеки.
Анна Прокофьевна вздохнула с облегчением. Но все её попытки поговорить с сыном закончились неудачей. Сергей не хотел говорить.
Делать было не чего, пришлось пожилой женщине оставаться в неведении. Тревожить сына ей не хотелось. Она рассудила, что когда придёт время то Сергей всё о своём горе расскажет сам, без принуждения.
Так прошёл день. Ночью же Сергею стало совсем плохо. Он метался в бреду, что-то несвязное выкрикивал.
