За радужными мыслями Сергей не заметил, как погрузился в сон. Спалось дома хорошо, спокойно. К тому же Сергею снилась его сельская подружка, прелестная Марфуша. Она улыбалась и, широко раскинув руки, шла, по хлебному полю касаясь ладонями колосьев, навстречу восходящему солнцу.
Проснулся Сергей, по деревенской привычке, с первыми лучами солнца. Делать было не чего. Родители ещё спали и, чтобы никого не разбудить, Сергей стал аккуратно разбирать свои картины.
Он так увлёкся делом, что не заметил, как пролетело время, и матушка стала звать его к завтраку.
Пока Сергей уплетал картофельные пироги с молоком, Анна Прокофьевна сидела рядом и любовалась сыном. Она скучала во время его вынужденного отсутствия и теперь не могла наглядеться.
Вдруг она вскочила с лавки, как ужаленная и судорожно замахала руками.
– Что вы маменька? – перепугался Сергей.
– Ох, я старая, совсем забыла, – запричитала матушка.
– Так, что случилось? – ничего не понимал Сергей.
– Я совсем забыла. Тебе же письмо пришло, – принялась копаться в шкафчике Анна Прокофьевна. – Ещё позавчера Николай Ильич принесли.
– Что за письмо? – насторожился Сергей.
– Тебе же ответ из академии художеств, пришёл, – сообщила матушка. – Я сразу не успела тебя предупредить. Надо же забыла совсем. Старая стала, памяти нет. Всё забываю.
– Из академии? – оживился Сергей.
– Да, да, из самой академии, – приободрилась Анна Прокофьевна, увидев, что новость интересна сыну. – Вот какие ныне нам письма шлют. Письмо сам почтмейстер Николаю Ильичу передал. Все на службе у батюшки удивлены. Подумать только из самого Петербурга к нам написали. Какая честь. Столичные письма у нас редкость. А нам и вовсе никто с Петербурга не писал.
– Что там?
– Не читала ещё, – Анна Прокофьевна передала конверт сыну.
Сергей положил на стол надкусанный пирог и, вытерев руки о тряпицу, осторожно взял послание, не решаясь вскрыть конверт.
– Смелее сынок, не бойся, – заметив нерешительность сына, подбодрила его Анна Прокофьевна.
– Да что мне бояться, – усмехнулся Сергей.
Он разорвал конверт и, достав письмо, принялся его читать.
– Что там? – не в силах более ждать, поинтересовалась матушка.
– Мои каракули признали восхитительными и просят прибыть в академию, – отложив письмо, торжественно объявил Сергей.
– Берут, берут, – засияла от радости Анна Прокофьевна, как будто её саму выбрали академиком. – Твои рисунки признали восхитительными и берут на учёбу. Просят прибыть в академию. Вот счастье.
– Это здорово, что приглашают в академию, – тяжело вздохнул Сергей.
– Сынок, ты чем-то недоволен? – заметив отсутствие радостной интонации, забеспокоилась Анна Прокофьевна.
– Не то чтобы совсем недоволен. Конечно, я рад, но это мне сейчас не нужно, – пояснил Сергей
– Как же так? – испугалась Анна Прокофьевна. – Ты не хочешь учиться, не хочешь стать художником?
– Да я хочу писать картины, – поцеловал руку матери Сергей. – Но учиться я хочу не в академии художеств. Это старая школа, мне нужно что-то новое.
– Не пойму тебя Серёжа, – растерялась матушка.
– Я не поеду в Петербург, а отправлюсь в деревню, к художнику Платону Плещееву и у него буду учиться живописи, – пояснил Сергей. – Он один величайший художник, более никто не достоин так именоваться. Вот у него поучусь, а потом и в академию можно. Если будет в том нужда.
– Кто же этот Платон Плещеев?
– Да вы маменька должны его помнить, – пояснил Сергей. – Однажды Николай Ильич про него в газете нам читал.
