Ян Си говорил что-то еще, но Хэ Янгу трудно было уловить его суть; отстраненно он думал: «Я знаю. Я думал об этом уже. Причем тут это?»
– …то, что ты злишься, это просто эмоция. Меня озарило, что мы были просто уставшими и злыми, поэтому так случилось. Но эмоция не определяет тебя. Когда ты ее отвергаешь, тебе сложно смириться с тем, что это твое. Я тоже подавлял злость долгое время. Скорее, это злобность, – здесь Хэ Янг согласился с ним. – И твоя злость обоснована, тебя бросили… – здесь Хэ Янг его прервал. – …но это просто часть наших эмоций, ее надо пережить. Она не делает тебя сволочью. И она отнимает столько сил.
Хэ Янг думал: «У нас разные понятия на этот счет. Для меня агрессия – это хорошо. Она придает мне силы. Я не отвергаю ее, она моя. И почему ты говоришь об этом?»
Но сказал он короче:
– Я не отвергаю злость. Всю свою жизнь я ни разу не проявлял ее, и начал только несколько лет назад. Я не стану сволочью, если проявлю ее; конечно, это плохо, если это мешает взаимоотношениям близким. Я стану сволочью, если буду вести себя как сука; конечно, некоторые ублюдки вполне заслуженно нарываются, чтобы их приложили об стену.
Ян Си посмеялся, согласившись.
– Иногда даже меня пугают твои слова. Когда ты что-то говоришь агрессивное, меня пробирает.
Хэ Янг не помнил, какие слова следовали дальше, и очнулся он на следующем:
– …мои желания. Я думаю об этом больше, чем говорю, – Хэ Янг не сдержал удивленного возгласа. – У меня так много желаний, самых разных. Но я будто боюсь их выпускать, сблизиться с человеком. Будто если я позволю им выйти и сближусь – это убьет меня в конце. Поэтому, когда что-то проявляется, крышка «не позволю себе этого» захлопывается. Но иногда, если оно долго копится, то прорывается наружу.
Послушав это, Хэ Янг не сдержал, вероятно, самых искренних своих слов:
– Знаешь, со всеми своими знаниями, иногда я без понятия, что с тобой делать. Как к тебе подойти. В какой момент. Я ничего не понимаю. Ты прав: твоя изоляция обширна. Она настолько глубока, что иногда мне кажется, что твое внимание или желание можно завоевать, только если я буду на смертном одре, истекающий кровью. А еще лучше – без сознания, чтобы было не страшно подойти.
Ян Си неловко посмеялся.
– Ну, не совсем..
– А, да, здесь важно: ты не должен выглядеть слишком слабым, иначе пойдет отторжение; думаю, где-то средне подойдет.
Со всей искренностью Ян Си ответил:
– Я тоже совсем не понимаю себя. В какой момент ко мне можно подойти? Есть ли вообще этот момент? При этом, если я тянусь, такое случается, и в первые минуты мне не дают отклика – я ухожу обратно, думая: «Ну и никто мне не нужен, я сам справлюсь».
– Я устал за тобой бегать. Такая изоляция приводит к двум видам поведения: первый – я изучаю каждое движение и, стоит тебе поднять палец, я сразу же бегу, боясь пропустить момент. Второй…
– «Ну и пошел вон, я справлю сам».
– Да. Почти. «Мне это не нужно». Как и тебе, мне тяжело переживать отвергание. Это как.. – Хэ Янг задумался, с чем бы это можно было сравнить, чтобы оно не звучало слишком «ноюще». Не найдя подходящего слова, он выбрал средний вариант. – Ошпариться. Когда ты много раз ошпариваешься, то перестаешь подходить; ты уже знаешь, что тебя там ждет. Поэтому в какой-то момент, если я что-то хочу, я просто закрыл рот – я не получу этого. Мне это так..
«Я это ненавижу».
– …не нравится. Это разрушающе. Если для тебя должно сложиться много факторов, чтобы хорошо провести время, то у меня другая крайность. Например, у тебя все сложилось – а мне что-то сильно мешает, я прям не могу. Но в итоге соглашаюсь, потому что…
