Летом она взяла отпуск и поехала на турбазу в поселок около Гагр. Она сама сказала мне об этом, видимо, даже не предполагая, что я и там окажусь рядом с ней. Ну да, я приехал туда, но проявился не сразу. Я предпочитал находиться чуть вдалеке от ее небольшой компании, быть незаметным и незамеченным, но тут подвернулся случай. Она пошла в кино с подругой на последний сеанс. Кинотеатр располагался довольно далеко от места, где она проживала. Возвращаясь из кино, девушки шли по пустынному в это время шоссе. Оно хоть и было неосвещенно, но туда попадал слабый свет луны. А узкая пешеходная тропинка, проложенная за кюветом параллельно шоссе, вообще находилась среди темных кустарников и деревьев.
Я следовал за Ниночкой и ее подругой, скрытый как раз этими кустарниками. И вдруг одинокая машина, проехавшая уже мимо девчонок, дает задний ход, останавливается, дверь распахивается и оттуда выскакивает низкорослый «хачик». Он хватает Нину за руки и начинает затаскивать ее в салон. За рулем остается другой. Подруга Нины начинает визжать, а я выскакиваю из кустов и со всей силой, как при подаче мяча ракеткой, ударяю его по шее. На крики и шум из кустов выбегают еще несколько крепких ребят (их девушки, с которыми они гуляли по темным тропинкам, тоже выскочили вслед за ними на обочину). Ребята сразу врубаются в ситуацию и с удовольствием присоединяются ко мне, вытащив к тому же из машины второго парня. Потом, изрядно потрепанных, мы запихиваем их снова в машину, и она срывается с места, исчезает вдали, а мы – победители, защитники и хорошие друзья, идем на пляж. Кто-то приносит жбаны с домашним вином, кто-то сыра и хлеба. Нам было очень здорово. А мне-то уж в особенности, потому что я сидел рядом с Ниночкой и впервые обнимал ее. Сейчас современным ребятам, таким продвинутым, как они сами себя называют, наверное, трудно поверить, что после полугодового знакомства я ни разу не дотронулся до Нины. Кроме дружеского пожатия руки перед расставанием на троллейбусной остановке, я не смел и приблизиться к ней, да и не знал, честно говоря, как это сделать изящно, непроизвольно, как само собой разумеющееся. Первое объятие закончилось для меня не очень приятно, потому что Ниночка, потянувшись к костру, чтобы прикурить, сбросила мою руку, распрямила плечи, повертела головой, помассировала себе шею и сказала: «Ну и руки у тебя тяжелые». – «Я три года вел кружок “умелые руки”», – попытался я пошутить. «Не знаю, насколько они умелые, но ты не обнимаешь, а душишь, как удав».
Тогда ночью, на пляже, впервые в жизни я ощутил то физическое влечение, о котором раньше только читал или слышал от своих друзей, часто в форме анекдота или не очень приличного пересказа постельных подвигов. Я вернулся к себе домой на старую веранду, которую в тот раз снимал, вытащил топчан в сад, где пахло созревающими помидорами, сельдереем, кинзой, еще какими-то пряностями, и улегся, глядя в звездное небо. Заснуть я не мог. Молодое, натренированное тело впервые содрогалось от сильнейшего желания обладать женщиной. Наверное, я старомодно выражаюсь, но у меня вообще, как Ниночка говорила, консервативное мышление и запоздалое развитие во всем, включая секс.
После возвращения в Москву как бы само собой я получил право провожать ее не только до остановки, но и до дома. Я окончил учебу, защитил диплом, меня взяли в НИИ на работу, и я не мог уже просиживать целыми днями в библиотеке. Я стал звонить Ниночке и пытаться назначить свидание, пригласить ее куда-нибудь прогуляться, посидеть. Она отказывалась. Но я не сдавался, не отставал.
