Капельмейстер хмурит густые брови.
– Иоганн снова придет поздно?
– Я не знаю. Это не от меня зависит. После репетиции его сиятельство приглашает некоторых музыкантов к себе. Кого именно я выясню. Там у кого-то из господ день ангела и они изволили просить музыкантов на вечер.
– Нет, я не жалуюсь, но иногда как-то…
– Я понимаю, -говорит капельмейстер и снова, словно невзначай, Магдалена находит в
маленьком камзоле сына один золотой. Господин Людвиг, Господин Людвиг…
Первые воспоминания скупы и обрывисты. Вот руки деда, крепкие мускулистые, щетина его шок колется, но это весело и смешно. Ему, Людвигу, нравится, когда эти крепкие руки
подбрасывают его вверх, потом крепко кружат его. Смешно до колик. Вот они идут с дедом вдоль улицы, спускаются к берегу. Шумит вода и дед садит его на простой пенек над самой водой, снимает парик, расстегивает камзол и снимает чулки. Руками растирает голые ступни. Маленький Людвиг долго не может усидеть на месте. Сейчас он прячется от деда за деревом
и нужно только терпение чтобы» деда» не нашел его. А «деда»все сидит на берегу и лишь голые ступни в воде. Несколько кислых виноградин в бумажном кулечке. Какие же они кислые!«Деда»улыбается. Потом он совершает чудо. Большой обломок коры превращается в корабль, ветка и лист клена в парус и… Чудо, волна уносит настоящий пиратский корабль вниз по течению.«Деда»достает из сумки бутылку вина и хлеб с кусочками сыра и свиного окорока. Между хлебом и окороком толстый слой масла и запах этот сводит с ума. Капельмейстер попивает винцо, закусывает, и Людвигу перепадает несколько кусочков.
– Нет, нет! Это тебе еще рано.
Капельмейстер прячет бутылку за спиной.
– Смотри, -говорит «деда».
Маленькой палочкой он шевелит жука, переворачивает его на жесткую блестящую спинку.
Жук гудит, он, вероятно, обижен, ему не нравится. Смешно. Деда смеется. Его строгий костюм распахнут, грудь спокойно дышит и он, Людвиг-младший ложится прямо на грудь деда. Как хорошо. Потом они возвращаются в дом. Снова с его дедом раскланиваются,
снова негромкие разговоры и прихлопывания по щечкам и плечам. Ему это не нравится. Лучше, когда»деда» сажает его к себе на шею, тогда виден весь город и сама городская ратуша с часами, лента блестящего Рейна вдалеке, и гряда виноградников уже совсем вдали.
Память меняет картины. А вот это отец. Какой он смешной. Он танцует прямо в комнате, хлопает в ладоши и приглашает к этому танцу его. Шаг, еще шаг… Вот так! Так! Отец
бросается к инструменту и одной рукой стучит по клавише, другой машет и пытается
приседать. Это папе трудно и он падает на маленькую табуреточку. Табуреточка трещит,
ломается и папа падает прямо на пол. Смеется он, смеется мама. Мама так счастлива и он
обнимает ее за шею, виснет прямо на ней. Как же хорошо им втроем.
Есть еще запахи. Запах горячей, пахучей сдобы из окон Фишеров. Цецилия- плутовка сейчас стоит на пороге и протягивает Людвигу большой ароматный крендель.
– Шаг… еще… вот…
Сзади его поддерживают мамины (это он уже точно знает) ласковые руки. Как тяжело даются первые две ступеньки.
– Молодец! -звучит чей-то голос.
Людвиг цепко хватается за крендель, теперь он его не отпустит.
Все смеются, смеется и Людвиг. Кроме лиц есть еще и животные. Огромный рыжий петух смело идет на встречу Людвигу. Мама рядом и значит боятся нечего. Людвиг машет небольшой палочкой: настоящий воин. Враг побежден и снова смех, руки матери и солнце. В подвале есть мыши. Мама говорит, их не стоит боятся, они сами нас боятся. Есть еще кошки и собаки. Какие они все большие! Самые большие-лошади!
