– Все нормально. Посидели, вспомнили и тебя и малыша. Все желают тебе здоровья. Ты бы видела отца!
Магдалена улыбается. Первые радостные новости за эти дни.
– Я еще денек полежу и встану. Просто не знаю откуда что берется. Едва дошла до окна.
– Лежи спокойно. Я договорился с Цецилией, она забежит завтра.
– Будем спать?
– Да, пора на боковую. Завтра на службу.
Иоганн еще какое-то время сидит около камина, греет ладони. Какой трудный этот день-17
декабря 1770 года
Магдалена пролежала в постели больше недели. Старик Людвиг иногда присылал свою служанку помочь по хозяйству. По возвращении подробно расспрашивал. С сыном на людях
был строг. Сослуживцам притворно жаловался:
– Дал же Бог неумеху. Все лежит, вылеживает, а хозяйство на мне.
Но, приходя к невестке, был тих и вежлив. Склоняясь над малышом, шершавым пальцем трогал кучерявенькие спутанные волосики, тонким, почти прозрачным платком протирал лобик. Магдалена улыбалась.
– Возьмите его, отец.
– А можно?
«Какой он смешной, почти, как ребенок», -размышляла Магдалена. В маленькой каморке огромному капельмейстеру тяжко, он делает несколько шагов от окна к камину от камина к двери и садится на постель. Бережно отдает внука.
– Как там Иоганн? -спрашивает Магдалена.
– Потихоньку.
– Он старается. Дает уроки. Не часто, но бывает.
– Да, я знаю. Я же и нахожу этих учеников.
– Спасибо, -только и может произнести она.
Иоганн приходит поздно. С отцом вне репетиций он почти не видится и лишь по нескольким золотым монетам и светлому взгляду жены он понимает-был отец. После нескольких часов
занятий Иоганн измотан. Ни шутить, ни балагурить нет настроения. Часто от него пахнет вином, но Магдалена молчит. Завтра в шесть он снова проснется и снова возвратится к полуночи. Надо просто оставить его в покое. В редкий выходной день все трое встречались у Иоганна. Наступала оттепель. Первые мартовские деньки с еще холодным солнцем. Магдалена выходит на порог с маленьким Людвигом на руках. Отец и сын сидят тут же во дворе. Мирно беседуют. Иоганн курит длинную трубку, с наслаждением выпускает дымок из носа.
– Этой весной, вероятно. будем ставить Гретри, -говорит Старший Людвиг и добавляет:-Я вы-
хлопотал для тебя партию.
– Это хорошо, деньги небольшие, но в нашем случае…
Иоганн не закончил. Отец достал большой широкий листок со списком ролей.
– Я лишь набросал роли. Вот, с тобой в дуэте будут девицы Саломон и кто-то из Рисов.
– Я не подведу, ты меня знаешь.
– В том-то и дело-знаю. Ты в прошлом году уже подавал прошение?
– Да, знаю. Жаловаться особо нечего. Мне ничего. Саломону дали 50 и по 25 Брандту и Майерсу.
Старик Людвиг встает. Тут же спрашивает Магдалену:
– Кормить будешь?
– Нет, он такой здоровяк, что почти все молоко на него уходит. Потом спит. Он молчун.
– Это лучше чем болтать без умолку.
Иоганн вышел из дома с листом бумаги.
– Раз уж зашел разговор о добавке… вот…
Он протянул отцу лист с корявым быстрым почерком. Предупредил:
– Это только набросок.
– Посмотрим: «Хотя находят меня способным занять его место, но я не решаюсь повергнуть
просьбу к стопам вашей светлости…«Капельмейстер не дочитал, скомкал лист и бросил на землю.
– Никому не показывай этот бред.«Способным занять…«Ты с ума сошел!
Магдалена вынесла закутанного малыша на первое в его жизни весеннее солнышко. При малыше капельмейстер чуть успокоился. Внимание старика переключилось на внука, глаза подобрели, чуть улыбнулись губы.
