– Ты, выходит, со следователем не разговаривала?
– Так не было следователя… по-моему.
– Очень интересно! Ты что-нибудь подписывала?
– Ну да, они какую-то бумагу подсунули, а я так обалдела, что…
– Почему ты не позвонила мне?! Нельзя было ничего подписывать, как же ты не понимаешь?!
– Я натворила дел, да, Вовка?
Голос Марии прозвучал так жалобно, что у него не хватило духу продолжать ругаться: он просто обнял ее и прижал к себе.
– Что мне делать? – всхлипнула она, зарывшись лицом в его свитер. – Я не знаю, куда мне теперь идти!
– Никуда не ходи, – ответил он. – Я сам всем займусь.
– Ты… правда сделаешь это? – Она подняла на него красные от слез глаза. – Для меня?
– Ну конечно. – Он погладил ее по голове, словно ребенка. – Для чего же еще нужны друзья? А пока… давай, что ли, приберемся чуток?
* * *
Хоть в этом и отсутствовала необходимость, Алла решила, как она выражалась, «растрясти жиры», самолично отправившись в тренажерный зал, который при жизни посещала Лосева. В последнее время, правда, к вящему удовлетворению следователя, «жиров» в ее значительно постройневшем теле поубавилось, однако она по-прежнему считала, что ей есть еще к чему стремиться.
Раньше Алла старалась даже не приближаться к тренажерным залам, боясь усмешек и переглядываний персонала за спиной, ведь эти стройные, загорелые «небожители», должно быть, в душе издевались над толстухой, по какой-то нелепой случайности забредшей на территорию, где ранее не ступала ее нога! Зато сейчас ей нечего стыдиться: тренажерных залов она не посещала, зато являлась постоянным членом альпинистского клуба, к которому приобщил ее доктор Князев по прозвищу Мономах. Так что ее физическая подготовка на данный момент ничуть не хуже, чем у большинства посетителей данного заведения, а вот формами своими Алла еще не вполне была довольна, поэтому до сих пор предпочитала свободную одежду, хотя все ее подруги и знакомые, включая адвоката Бондаренко, уверяли, что она вполне может себе позволить и более облегающие вещи. Видимо, проблема в комплексах и стереотипах, которые Алла сама себе создала.
У стойки регистрации, предварявшей вход в сам зал, ее и Антона встретила улыбчивая девушка-администратор. Алла мгновенно оценила ее стандартную красоту: искусственный загар (с которым она явно перестаралась и рискует к тридцати годам нажить себе меланому!), виниры, отражавшие свет ярких ламп и слепившие глаза, осветленные донельзя волосы, татуированные брови и, разумеется, потрясающая фигура – именно таким, по мнению владельцев подобных заведений, должно быть лицо, встречающее посетителей.
– Чем могу помочь? – дружелюбно поинтересовалась администратор.
Интересно, подумала Алла, как ей удается одновременно широко улыбаться и разговаривать: этому учат на каких-то курсах или подобный дар передается по наследству от предков?
В ответ посетители молча продемонстрировали корочки СК. Глаза девушки округлились – то ли от изумления, то ли от уважения к должностям визитеров.
– Нас интересует Екатерина Лосева, – сообщил Шеин.
– Э-э… простите, я тут только третий день работаю, поэтому…
– Хорошо, тогда с кем из постоянных работников или начальства мы можем поговорить?
– Я сейчас вызову менеджера.
Администраторша сделала звонок, и через пару минут из боковой двери вынырнул приземистый, сильно перекачанный парень лет тридцати, одетый в облегающие шорты и футболку, бугрящуюся на груди и руках. Что заставляет людей так уродовать свое тело, ведь это совсем не красиво! Алле представлялось, что в зал ходят, чтобы создать привлекательные формы, но это – явный перебор! Интересно, что он ест, чтоб вырастить такие мышцы – уж точно не обошлось без анаболиков… Возможно, даже запрещенных. От ключицы через всю левую руку молодого человека вился кольцами китайский черно-белый дракон. Алла подумала, что татуировка выполнена с удивительным мастерством: при малейшем движении создавалась оптическая иллюзия того, что мифическое существо и в самом деле шевелится! Алла не являлась сторонницей подобного рода украшательств: она считала человеческое тело неприкосновенным, а всякие там татушки и пирсинги – баловством и дурновкусием, однако и она не могла не признать, что мастер, набивший этого мифического ящера, создал произведение искусства.
