– Ты будешь? – спросил он Вэю.
Вэя уже собиралась отвергнуть саму идею еды в такой момент, но Шамуи опередил ее:
– О, постой-ка, я знаю, от чего ты не сможешь отказаться!
И не успела Вэя на это ответить, как на столе появилась круглая белая миска с супом, а рядом на тарелочке поджаристые круглые булочки с чесноком и зеленью.
– Это тот самый суп? – воскликнула Вэя, устремляясь к ней, чтобы наклониться и понюхать.
– Тот самый, – отозвался Шамуи, делая следующий бутерброд.
– Грибной сливочный протертый?
– Ага.
– Ой, горяченький еще, какая прелесть! Спасибо!
Вэя обхватила Шамуи за шею и хотела поцеловать. Простыня соскользнула на пол, Шамуи, воспользовавшись моментом, подхватил Вэю, посадил на стол. Они снова обвились вокруг друг друга, Вэя оплела его руками и ногами, чувствуя кожей его обнаженный торс, и Шамуи прижимал ее к себе крепко, горячо, и они снова забыли на какое-то время о еде…
– Как думаешь, это может надоесть когда-нибудь? – спросила Вэя, когда они лежали на полу, и легкий ветер овевал их почти обнаженные тела.
– Думаю, нет, – ответил Шамуи.
– Почему?
– Мы столько веков уже вместе, не надоело же. Более того, наверняка есть такие миры, где нам будет еще лучше, чем здесь.
– Правда?
Вэя поднялась облокотившись на локоть и посмотрела на Шамуи. Уже стемнело, но она отчетливо видела его лицо, неяркие блики в карих глазах. Он притянул ее к себе одной рукой, поцеловал долгим поцелуем. Столько в этом было нежности и страсти одновременно.
– Правда.
Комната наполнилась неярким теплым светом. Суп остался таким же горячим, несмотря на то, что Шамуи и Вэя надолго отвлеклись от еды, бутерброды такими же свежими, так что поели с удовольствием.
Шамуи домывал посуду – да брось ты это, уговаривала Вэя, тут можно этого не делать, но это же приятно, возражал Шамуи, заниматься такой необременительной рутиной, – когда на пороге их дома возник гость, а точнее гостья. Мягкий теплый свет, заливавший комнату, стал поярче.
– Аслана? – удивленно сказала Вэя.
Серж вернулся? Почему они не почувствовали этого?
Аслана была его творением, поэтому не могла существовать в мире, в котором его не было.
И тут Шамуи понял, в чем дело.
– Нев, это ты?
– Я, – ответила Аслана.
В создаваемых мирах души могли принимать какое угодно обличье. Чаще они использовали полюбившиеся образы, хотя по настроению могли менять свой облик. Однако души всегда можно было узнать по некоему ощущению, которое они вызывали и которое всегда оставалось одинаковым, вне зависимости от того, как выглядели их тела. Все равно что пользователь в общем мире меняет разные аватарки, но при этом его ник остается одним и тем же, и по нему его всегда можно узнать.
Только сейчас Вэя обратила внимание, что Аслана вызывает то же чувство, что и Нев – ощущение отсутствия, как некое смутное, размытое пятно, на котором невозможно сфокусироваться. Но вот что интересно – Аслана и раньше чувствовалась так же. Вэя не придавала этому значения, было не особо интересно вдаваться в оттенки ощущений, которые вызывала воображаемая подружка Сержа. Но если в Аслане было это и раньше, значит, она и тогда была не просто плодом воображения? А Серж знал об этом? И что будет, если он не знал, но узнает, что Нев изображал его подружку?
Вэя ощутила порыв заглянуть в сознание Нева, чтобы найти ответы на свои вопросы, и чуть ли не впервые пожалела, что он лишал ее этой возможности.
