Он выплыл легким прозрачным туманом на территорию своей усадьбы, обогнул отчий дом, разглядывая каждую трещинку древнего дубового сруба, который был поставлен ещё его дедом. Дом был низкий, но просторный, с большим подвалом для хранения яблок. Андрей планировал на будущий год отделать его стены современным материалом да заодно и крышу перекрыть. И стоять этому дому ещё долгие и долгие годы. Это было родовое гнездо Огородниковых. К сожалению, этот самый род и заканчивался на Андрее, поскольку с сыном у него так и не получилось. Но пока он был жив сам, то и был его род, теперь он летал вокруг своего дома одной сплошной болью, загоняя вовнутрь нового себя острые стрелы отчаяния.
Его дед был известным садоводом в здешних местах. Огромный колхозный сад славился своей продукцией и даже имел успех на всесоюзной выставке. Андрей гордился своим пращуром и уже после известного политического и экономического обустройства страны, всё ещё ухаживал, как мог за бывшим колхозным садом, который всё хирел и сокращался в размерах. Этот сад уже никто не охранял, он просто безжалостно вырубался местами на дрова, а местами расчищался бульдозером под неизвестные никому строения. Какой-то толстосум из столицы облюбовал здешние места, а именно – сад, где и развернул небывалое строительство.
Был этот толстосум в гостях у Огородникова Андрея, был и Андрей у него. И вовсе не потому, что он уважал, либо заискивал перед сильными мира сего, а только лишь в силу сложившихся обстоятельств. Когда первый раз этот богатей появился на пороге его дома, Андрей, в общем-то, не удивился. Он догадывался, о чем будет идти речь. Догадывался, потому что видел деяния этого неугомонного бизнесмена Калевина – вся его стройка уже подходила под самую изгородь Андрея, и это соседство начинало сильно раздражать Огородниковых. Эта изгородь, разделяющая территорию двоих хозяев, стала больше представляться натянутой тетивой лука, стрелы которого могли полететь в любую сторону.
Андрей не был зловредным человеком. Он никогда не зарился на чужое имущество и потому был относительно спокоен за будущее своей усадьбы, тем более был он в крепкой физической форме, да и уважением в селе пользовался заслуженно. Но времена и нравы…
Когда Калевин впервые переступил порог его дома, то Андрей сразу же обратил внимание на то, что этот бизнесмен был неприятен уже внешне. Был он высоковат, суховат и неряшлив в одежде, а взгляд его плутоватых глаз невозможно было поймать. Темные глазки-пуговицы бегали где угодно по собеседнику: по плечам, по груди, животу, но только не по лицу. И если они иногда останавливались в своём движении, то опять-таки в лучшем случае на ухе, или на лбу оппонента. Калевин тогда разговаривал с Андреем и даже умудрился в разговоре, покручивать слегка пуговицу его рубашки, словно показывая этим, что барьер между ними сломлен. Этот нагловатый психологический прием чуть было не вывел Огородникова из равновесия, но он, подвигав желваками, молча, выслушал бизнесмена.
А разговор носил следующий характер: ловкачу предпринимателю была нужна земля под новое строительство, и он предлагал за участок Андрея весьма неплохую сумму, чтобы тот освободил её. И это был удар, что называется, под дых. Можно, конечно, за эти деньги приобрести жилище в самом райцентре, где и с работой легче, да и город ближе… но ведь дом… его родовое гнездо…
