Вокруг продолжалась суета.
Люди Векса выносили раненых.
Сам Векс подошел ближе к пролому, заглянул внутрь, на Марка, его лицо исказилось гримасой – злости? Отвращения? Или разочарования? Он сплюнул и отвернулся, снова начиная кричать на своих подчиненных.
Его не интересовал мертвый мальчишка. Его интересовал провал операции и испорченное оборудование.
Я смотрел на тело Марка.
На Сарру, сотрясающуюся от рыданий.
На Грету, сжавшую кулаки.
На Векса, который использовал старье и не заботился о последствиях.
Виноват ли я из-за болтов? Да, эта мысль будет жечь меня вечно.
Виноват ли Векс со своими старыми модулями и квотами? Безусловно.
Но было ли это просто трагической случайностью? Или Марк увидел что-то, чего не должен был и поплатился? Почему он так рисковал?
Вопросы роились в голове, смешиваясь с болью и чувством вины. Но сквозь этот хаос прорастало что-то другое. Холодное и твердое.
Решимость.
Я должен узнать. Узнать, что на самом деле произошло здесь. Что искал Марк? Почему Векс так спешил с этой заменой? Что это за кристалл?
Я должен узнать правду.
Ради Марка, Сарры и ради себя.
На Дне не устраивают пышных проводов.
Смерть здесь – обыденность, такая же часть пейзажа, как ржавчина на стенах или вечная полутьма.
Марка хоронили в одном из неиспользуемых технических отсеков на среднем уровне – небольшом, гулком помещении с голыми металлическими стенами, пропахшем пылью и забвением.
Тело, завернутое в грубую мешковину, лежало на импровизированном постаменте из сваренных ящиков. Простых и грубых, как вся наша жизнь.
Собралось немного народу – человек двадцать, не больше. Жители «Тихой Гавани», те, кто знал семью Лоусонов, или просто пришел из глухого, подсознательного страха перед бездной, которая только что забрала одного из них. Стояли молча, потупив взгляды. В тусклом свете аварийных ламп их лица казались высеченными из серого камня. Слышно было только тихое гудение вентиляции где-то вверху да редкое покашливание.
Сарра стояла рядом со мной, маленькая, хрупкая фигурка в своем вечном рабочем комбинезоне.
Она не плакала. Слезы, кажется, кончились еще вчера, у завала. Теперь она просто смотрела на сверток перед собой пустыми, выжженными горем зелеными глазами.
Я держал её за руку, чувствуя, как мелко дрожат её пальцы. Моя собственная скорбь была глухой, тяжелой, перемешанной с ледяной яростью, которая с вчерашнего дня не отпускала ни на секунду.
Грета стояла чуть поодаль, скрестив на груди руки – одну живую, другую механическую. Её морщинистое лицо было непроницаемо, как всегда. Старуха видела на своем веку слишком много смертей, чтобы поддаваться эмоциям.
Рядом топтался старик Мэл, что-то неразборчиво бормоча себе под нос – то ли молитву, то ли очередное своё пророчество о голосах из глубин.
Старик Эзра, на удивление трезвый, скорбно качал головой, источая привычный букет перегара и затхлости.
Семья Колтов – Генри, Майло и маленькая Лина – жались друг к другу, их лица выражали искреннюю скорбь.
А еще там были они.
Орлан и Рикс. Люди Векса.
Стояли у входа, чуть поодаль от остальных, с каменными лицами. Не охраняли. Не скорбели. Просто наблюдали. Их присутствие здесь, на этих скорбных проводах, казалось фальшивым, неуместным.
Я поймал взгляд Орлана – тяжелый, холодный, без тени сочувствия. Он смотрел не на тело Марка, а на нас, на Сарру, на меня. Словно проверял реакцию, оценивал, не скажем ли мы чего лишнего. В этом взгляде не было горя. Была настороженность. И что-то еще… Похожее на плохо скрытое удовлетворение? Или мне показалось?
