Депрессия и тревога больше относились к области психиатрии. Но по факту врачи-психиатры были сильно загружены «большой» психиатрией – шизофренией. Да и идти к психиатру на консультацию еще пару десятилетий назад было совсем не привычно. В итоге пациенты с психосоматикой оказывались как бы «не у дел», ни нашим, ни вашим, и очень часто просто не знали, к кому обращаться. Конечно же, на это место тут же находились различные целители и экстрасенсы.
Во втором десятилетии XXI века в медицинском сообществе все больше стали говорить о том, что на практике врачи поликлиник приблизительно в половине случаев встречаются именно с невротическими или депрессивными расстройствами. Однако по факту оказалось, что специалисты не психоневрологического профиля (ортопеды, урологи, гинекологи, да и терапевты) могут вообще не догадываться о том, что их «трудный» пациент с непонятными жалобами как раз и является тем, кто болен психосоматическим заболеванием. И только, когда человек уже прошёл ряд кабинетов и десятки обследований, и в итоге он уже измученный и уставший, а причин плохого самочувствия так и не нашли, тогда его отправляют на консультацию к психиатру или неврологу.
Благо, что в последнее время растет медицинская осведомленность населения. Значительно меньше становится тех, кто симптомы панических атак списывают «порчу и сглаз». Наконец-то пациенты с такими жалобами ищут профильных специалистов – врачей-неврологов и психиатров.
– Бывает такое, что пациент приходит на прием со словами: «Доктор, вы моя последняя надежда. Я уже обошёл всех, и знаю, что только вы мне поможете».
– Это звучит очень настораживающе. Дело в том, что заболевания, которые мы относим к тревожно-депрессивным расстройствам, лечатся месяцами. Подбирать терапию нужно очень долго, консультировать не один раз. А человек меня увидел однажды и решил, что сейчас, с первой минуты, ему будет назначено лечение, которое поможет буквально завтра.
Обычно такие пациенты спрашивают: «А можно я запишу ваш телефон? Обещаю, что звонить не буду, просто на всякий случай, вдруг препараты не подойдут». Номер, конечно, можно дать, но зачастую буквально через пару дней человек начинает названивать с претензиями, что препараты принимает, но ему лучше не становится. Или пропадает на три-четыре месяца, а потом звонит и сообщает, что лекарства он не принимал, потому что засомневался, и спрашивает, что я ещё могу посоветовать.
То есть, человек предпочитает дёргать врача по телефону, а не приходить на повторные консультации, не говоря уже о курсовом наблюдении и лечении в течение года. А ведь доктор может просто не вспомнить, кто ему звонит, потому что в день на приём приходит шесть—десять человек. Если пациент хочет получить хороший результат от лечения, он должен повторно приходить к врачу на приём минимум один раз в месяц в первые полгода лечения и рассказывать о приёме препаратов и изменении своего состояния.
– В поликлиниках на одного пациента вообще минут пятнадцать времени приходится.
– Зачастую и за это короткое время врач-невролог, посмотрев предыдущие обследования, может понять в чем дело, поставить правильный диагноз и назначить лечение. Но никому не приходит в голову в поликлинике просить личный номер телефона врача и консультироваться по нему в любое время суток. Если пациент не совсем понимает свой диагноз «тревожно-депрессивный синдром» и продолжительность лечения, стоит походить к врачу-неврологу несколько раз с дневником самочувствия или искать психиатра-психотерапевта, если доверия к назначениям невролога нет.
