— Я шла на компромиссы, — упрямо стискиваю кулаки и не согласно трясу головой. — Удаленка, например.
— Так и я шел, — хмыкает и нервно чешет подбородок, царапая короткую щетину. — Я очень старался, Лен. Настолько, что проебал момент, когда начал слетать с катушек. И стоило мне сорваться — ты схватила чемодан и укатила в закат. Видимо, такой я снова тебя не устраиваю. Хорошо, принцесса. Твои новые требования — абсолютное, безграничное доверие тебе?
8. Глава 8. Олег
Сжимается и пятится. Полы укороченного бежевого плаща и край белого платья приподнимается от порывов ветра. Оголяют изящные коленки, скользят по утонченным изгибам. Пара шагов и раскосые лисьи глаза упираются взглядом под ноги. Лена закусывает идеальную губу и мнет в руках ключи, пытаясь подобрать слова.
Видеть ее уязвленной горько. Ебанный маразм. Я хочу, чтобы она всегда улыбалась.
Но только рядом со мной.
Поднимаюсь с места. Нарочито неторопливо. Растягиваю каждое движение. Убеждаю себя, что наслаждаюсь ситуацией.
А сам… Будто даю шанс ей скрыться.
Только вот милая головка с золотистыми локонами слишком занята.
Дергается она только тогда, когда преодолев небольшое расстояние, я заключаю ее в кольцо рук.
В груди довольно урчит. Свежий цветочный аромат забивает ноздри, дразнит рецепторы. Сжимаю чертовку сильнее. До отчаянного визга внутри, что бьется в заполненные легкие и отлетает, как от натянутого батута.
Лишь бы не раздавить.
Она — дорогой хрусталь. Старинный, в единственном экземпляре. Над таким только стоять с пипипдарстром и осторожно смахивать пыль, заходясь в экстазе от мысли, что все это богатство принадлежит тебе.
Пробегаюсь по выступающим на шее позвонкам. Кончиками пальцев ощущаю волнительные мурашки, от которых остатки разума стремительно улетают вниз.
Рядом с ней невозможно думать.
Тонкие пальчики скользят по моей груди, вызывая гору гребанных электрических ударов. Стоял бы кардиостимулятор — мне крышка.
Лена упирается в пресс. Пытается выбраться.
Дурочка. Так и не поняла, что от меня не убежать.
— А больше тебе ничего менять не надо?, — шепчу в красное от натуги ушко. — Член увеличить? Ты выкладывай давай, я слушаю.
— Олег, — сводит брови и сильнее упирается ладошками в грудь.
Попытка освободиться распаляет кровь. Битым стеклом хрустит в венах и ударяет вниз живота.
Кот бежит за мышкой, когда она убегает.
Моя мышка слишком заигралась.
Пора, блядь, в норку.
— Все, Лен, — слегка отстраняюсь.
Приподнимаю ее лицо за подбородок. Прохожусь большим пальцем по напряженной губе. Расправляю. Касаюсь белоснежных зубов и удовлетворительно шиплю, когда в лазурных радужках вспыхивают блики ярости на фоне недоумения.
От вязкого желания сводит в паху, щекочет под ребрами. Его вкус, кисло-сладкий, прохладный, с нотками блядского бабл-гам.
Именно этим вкусом пропитан юркий язык, который скользит между ее зубов и прячется через мгновение.
— Конечная версия, сама лепила. Должна выучить.
Трусь кончиком носа о бархатистую кожу. Едва касаюсь губами виска.
Отворачивается.
Нехотя.
Знаю каждое ее движение наизусть.
И прежде, чем он резво дергается, крепко сжимаю затылок.
— Уйдешь — верну, — шиплю зло в переливающиеся огнями радужки. — Найдешь мужика — убью его. Ты знаешь, что не вру.
— Вот, блядь. Я об этом! — моментально заводится.
На щеках вспыхивает румянец, а она сама превращается в ерзающего червяка. Изгибается в руках, пытается выбраться, чем заставляет только сильнее ее удерживать.
