Безбилетники - страница 17



– Мечи жалко, – вздохнул Монгол.

– Ага. И молотки, гады, забрали. Но это не все. Через месяц в «Слобожанской правде» статья была про городские молодежные группировки. Сама статья – бред идиота: слухи, сплетни, цитаты с заборов. Вверху статьи – фото каких-то западных панков с полуметровыми ирокезами. А посередине – мент с моим мечом, и подпись: «Вот с этим молодежь ходит на так называемые сборы».

– Во дебилы! – захохотал Монгол.

– Слушай, нет ее. – Том еще раз достал записку, посмотрел адрес. – Может, раньше пришли?

– Может, не услышала?

Том сходил еще раз, постучал, для верности кинул в окошко камушком. Ответа не было. Он вернулся назад.

– Нет никого.

– Ну, нет – так нет. Посидим еще. Мы же не спешим?

– Не спешим.

Минут через пять по дороге проехал мопед, на котором важно восседали два пацана. Том и Монгол проводили их взглядом.

– «Верховина», – важно проговорил Монгол, сделал пальцы «козой» и прыснул.

– Ага. Местные рокеры.

Метрах в десяти мопед закашлялся и заглох. Тот, что сидел спереди, смуглый крепкий пацан, отчаянно подгазовывая, дергал намотанный на руку трос сцепления, но двигатель не заводился. Второй, поменьше, немного постояв рядом, вдруг резко повернулся и пошел к ним. Одетый в дырявые кеды и большой грязный пиджак, шкет был явно цыганской крови. Остановившись за несколько метров от скамейки, он деловито цыкнул сквозь зубы.

– Вы до кого?

– Ждем, – меланхолично ответил Монгол, не поворачивая головы.

– Кого ждете?

– Не тебя.

– Это моя скамейка.

– На ней не написано, что твоя.

– Я сейчас брата позову.

– Зови, – все так же безучастно сказал Монгол.

Пацан развернулся и быстро зашагал к мопеду.

– Самое место для разборок, – тихо сказал Том.

– Ты молчи, я разрулю.

Через минуту цыганенок вернулся с братом.

– Ты откуда такой борзый? – сходу сказал тот Монголу, вытирая тряпкой крепкие руки.

– Мы из Конотопа, – сказал Монгол, не спеша доставая из кармана сигареты. – Нам тут звенели, что у вас на районе бойцы сильные. Нам нужно человек десять.

– Зачем?

– Одним лохам конотопским пистон вставить. Курить будешь? – Монгол протянул цыгану сигарету.

– На тырды![1] – сказал брату меньший, но тот дернул плечом, подошел, взял. Шкет остался сзади, все так же недоверчиво разглядывая чужаков.

– Цена?

– Ящик водки.

– Сколько их?

– Пятеро.

– Ехать далеко? – цыган был делано скучен, но в воздухе уже повисли первые нотки той объединяющей атмосферы, когда союзники планируют общий удар по врагу.

– Сто кэмэ. Своим ходом. У вас же тут автовокзал рядом.

– Я с пацанами поговорю. А ждете кого?

– Та чувачка одного ждем, да что-то не видно его, – Монгол встал, похрустывая суставами пальцев, вышел на середину дороги, присел, посмотрел вдаль. – Кинул нас, наверно. Лана, пацаны. Пойдем мы в «Ромашку», посидим. Так что, с пацанами поможете?

– Когда нужно?

– На неделе. Я телефон тебе оставлю. Бумага есть?

– А вон, на земле напиши.

Монгол взял палку, написал в черной мягкой земле у яблони несколько цифр.

– Кешу спроси. Лана, бувайте, пацаны.

И они, не поворачиваясь, пошли к «Ромашке».

В «Ромашке»

– И зачем это шапито? – спросил Том, когда они зашли за угол.

– Мы на чужой территории, – Монгол говорил тихо, сквозь зубы. – Если и дальше тупо светить таблом по окрестностям, то через полчаса к нам подкатили бы не двое, а человек пять-семь. Стали бы выяснять, кто мы и откуда. Сам понимаешь, с пятью базар совсем другой. И по ушам ездить труднее, и в лицо кто-то может узнать, что пятерские. А теперь эти двое вроде бы как с нами заодно. И про нас кому попало болтать не станут, чтобы водярой не делиться, и мы им ничего не должны. Кругом хорошо.