Он брёл в резиновых «вьетнамках» следом за ускользающей, гибкой, чёрной фигуркой девушки, раздирал кожу у щиколоток о колючие островки растительности, выжженной палящим солнцем Азова, злился и думал только об одном: надо было сразу забраться к нему в палатку.
Ушат щербатой луны поливал с чернильного неба холодным мертвенным светом.
Липкой, тёплой, будто ртутной влагой, заволакивало глаза. Звуки слились в одно монотонное, величественное шипение моря, ветра, сухостоя степи.
Внезапное исчезновение девушки для Бу стало чем-то непостижимым, немыслимым, невероятным.
Только что её манящий силуэт в синеве полупрозрачного сарафана маячил в десяти шагах впереди. Вдруг призрачную фигурку смахнули с земной поверхности, смешали с чернилами сумерек.
Величавая громада моря мерцала внизу смоляной жижей, заворачивалась у горизонта в свиток, растворялась завёрнутым краем в чёрных небесах. Звёзды внезапно ярко и остро продырявили небосклон, взорвались, рассеялись пылью Млечного пути. На сине-чёрной щетинистой азовской степи больше не существовало волнующего силуэта тела желанной девушки.
Состояние Бу невозможно было описать, хотя позже он рассказывал об этом моменте множество раз. Он надеялся, что неутомимый романтик, взрослое дитя Лина решила поиграть в прятки, притаилась в придорожной канаве. Петлями и кругами, резвым бегемотом, верзила обегал ближайшую местность, исходил вдоль и поперёк округу до ближайшего посёлка и обратно, вернулся, перемерил шагами ещё раз пыльный островок степи, по которому они успели пройти минут двадцать.
Ни вскрика, ни звука не услышал Бу при исчезновении девушки.
До помутнения сознания и сиреневого рассвета, в отчаянном недоумении и безмыслии, он просидел на колючей глиняной кочке, в том самом месте, с которого, как ночью привиделось влюблённому, девушка вознеслась в небеса. Разве можно было иначе объяснить внезапное и бесследное исчезновение человека?
С первыми лучами солнца на помощь безумному, воющему от горя верзиле, который толком не мог объяснить, что случилось, выползли из палаток копатели. До знойного полудня археологи бродили по степи, обдирали руки и ноги о кустарник и колючки. Девушку так и не нашли.
Стоит ещё раз предупредить недоверчивого читателя, мистики в данном, коротком повествовании нет.
Это совершенно простая история, весьма реалистичная, быть может, несколько хаотичная в изложении, но вполне, уверяю вас, правдивая. Хотя жанр повествования можно было бы смело назвать «мистическим реализмом».
В прологе последующих историй будущего, возможного сборника «Лакримарий или Сосуд для слёз», в нескольких частях и разных стилях, на сотнях страницах, в этой цепи жутких по своей иногда простоте, иногда изощрённости, – исчезновений других персонажей, не хотелось бы сразу раскрывать интригу о пропаже первой героини – несчастной Лины. Но «подлому» собирателю историй, скрипя петлями заржавленной души, всё же придется это сделать, чтобы заполучить внимание читателя, не расположенного к новомодному фэнтази, списанного под копирку с западных образчиков, примитивной белиберде, потоком хлынувшей с издательских прилавков, благодаря целой гвардии «литрабов» на «писательских» галерах коммерческих бестселлеров.
