– Итак, на чем мы прервались? – спросил Дарт, потирая ладони. Ловкость пальцев зависела от тепла, и он пытался согреть их перед началом фокуса. – Ах да. Мы говорили о городской управе, хотя я, конечно, недоумеваю, почему власти пекутся о семье, чьи проблемы до сегодняшнего дня всячески избегали. Вы не знаете, госпожа?
Она вздрогнула, не ожидая, что придется разбираться в тонкостях решений, принятых другими людьми. Весь ее вид, включая желтое «оперение», говорил о том, что происходящее было авантюрой, где ей отводилась простая роль сердобольной тетушки: ноль ума, максимум фальши. О том, что придется шевелить извилинами, госпожу не предупредили.
Дарт наклонился к ней, – так близко, что разглядел тонкие заколки, «сшивающие» ее голову с круглой шляпкой. Хмельной задался вопросом, насколько они остры, а безделушник прикинул, можно ли незаметно стащить одну, чтобы пополнить свою коллекцию булавок. Бесполезные мысли, накатывающие друг за другом как волны, едва все не испортили. Но циркачу было не привыкать проворачивать фокусы под несмолкаемый гул голосов, и он продолжил:
– Как думаете, откуда взялся их интерес? Из воздуха?
Дарт провел над ее ухом и показал монетку, словно достал ее из-под желтого воротника пальто. Затем несколько раз прокрутил между пальцами.
– Никому не было дела до сестер Гордер и вдруг – бац! – Он хлопнул в ладоши, и когда раскрыл их, монеток стало уже две. – Это вам.
Дарт протянул руку в предлагающем жесте, и женщина-канарейка, обманутая его наигранным добродушием, сцапала наживку.
– Все мы падки на деньги, не правда ли, госпожа?
Изобличающий фокус пришелся ей не по нраву. Она тут же отпрянула и швырнула в него монеты. С гулким стуком те упали на дощатый пол и покатились куда‑то под стол, к ногам директора.
– Довольно, господин… – Он кашлянул, словно подавился фамилией. – Вы зря тратите наше время.
Дарт выпрямился, по привычке одернул лацканы, представляя, будто на нем цирковой камзол, что странным образом придало ему уверенности.
– Я скрашиваю ожидание. Скоро здесь появятся следящие, и тогда вам будет не до смеха.
– Не нужно пугать нас представителями закона.
– Эти представляют беззаконие, – отчеканил Дарт. – Вы же знаете, что следящих не зря называют флюгерами. Они так переменчивы и податливы… А сегодня как раз ветреная погода.
– Вам меня не запугать. Я двадцать лет на этом месте.
– И как оно? Не жмет? – Он не сдержал издевательской ухмылки.
Дуббс гневно запыхтел, как паровой котел, готовый взорваться.
– Хамства в свой адрес я не потерплю.
– Могу сказать что‑нибудь госпоже Грубер. Устроит?
– Да что вы себе позволяете! – взвизгнула она, не желая быть жертвой злословия. И правильно делала, что опасалась.
– Прекратите паясничать, – одернул его директор.
Дарт пожал плечами:
– Нам все равно придется коротать время, пока ждем следящих.
– Если они здесь и появятся, то затем, чтобы поддать вам. Вчера, как видно, они не выбили всю дурь, – прорычал Дуббс и грузно поднялся, опираясь на огромные кулаки.
Только сейчас Дарт понял, почему женщина-канарейка так смотрела на него с первой секунды его появления. Он совершенно забыл про ушибы, что остались после вчерашней встречи со следящими. Целительная мазь от Бильяны заглушила боль и сделала синяки менее заметными, но не стерла их с лица. Не в таком виде он хотел появиться в приюте. И не по такому поводу.
– Подождите-ка минутку, – пробормотал Дарт, отступая и уже подыскивая личность для следующей попытки.
