— Демьян Витальевич? — позвала свекра.
Никто не откликнулся. Заходить внутрь и пугать больного старика не стала. Вместо этого сняла туфли, чтобы не стучать шпильками по паркету. Громкие посторонние звуки нервировали Демьяна Витальевича, а то и вовсе выводили из себя.
— Это Лена, ваша невестка, — погремела металлической коробкой.
Под расписной крышкой пряталось любимое угощение Ваниного папы.
Прекрасная приманка.
— Врешь. Нет у меня никакой невестки, — приглушенный голос. — Уходите, иначе полицию вызову!
Зинаида Аркадьевна пожала плечами. Мол, видите, я говорила.
Пришлось сдержать рвущийся наружу нелестный отзыв о работе этой дамы.
Пусть с ней разбирается Матильда Иосифовна в своей язвительной манере.
Я села у стены, чтобы Демьян Витальевич не прошел мимо меня. Коробку с печеньем поставила рядом, аптечку пристроила на коленях и крепко сжала. После этого сфокусировала взгляд на красном кресте.
— Демьян Витальевич, — добавила голосу чуть больше веселья, — хотите печенье? Имбирное. С апельсином.
Шуршание усилилось.
— Ты украла мои печеньки?
7. Глава 7. Лена
Когда мы познакомились, Демьяну Витальевичу только-только поставили страшный диагноз.
Он постоянно терял вещи и забывал имена приятелей. А через некоторое время начал с трудом узнавать себя в зеркале, закатывал истерики, прятался от родных, капризничал и всех подозревал в различных преступлениях.
Во избежание встреч с Матильдой Иосифовной, я приезжала сюда редко. Хотя Демьян Витальевич мне очень нравился. Единственный человек, помимо мужа, кто принял меня без витиеватой родословной.
— Клянусь честью пионера. Забрала печенье у той злобной тетки, которая за вами присматривает, — Зинаида Аркадьевна возмущенно пискнула, но я припечатала ее взглядом.
— Она хочет меня ограбить и убить, — его голос изменил тональность, в нем появились нотки растерянности и сомнения. — Позвони в милицию.
— Я прогнала негодяйку. Полицейские ее найдут и накажут. Выходите, Демьян Витальевич.
Зинаида Аркадьевна исчезла в спальне, и я мысленно перекрестилась. Хоть здесь занудная медсестра соображала на ходу. Больной через полчаса забудет о подозрениях, а вот обработать его рану и осмотреть место удара следовало уже сейчас.
Сначала показалась кудрявая голова, потом мощная шея и широкие плечи. Из гардеробной Демьян Витальевич выползал на карачках, хмурил густые брови, то и дело морщил высокий лоб. Искал взглядом Зинаиду Аркадьевну, но не нашел.
— Будете?
Я протянула открытую коробку и бегло осмотрела Демьяна Витальевича. Небольшая ранка у корней волос, но ничего серьезного. Ни бледности, ни глубоких порезов, ни синяков, значит, насилия к нему не применяли.
Замешательство застыло на холеном лице, и подозрительность затерялась там, где поселились морщинки.
В уголках губ и глаз.
— Ты точно ее выгнала? — снова спросил Демьян Витальевич, после чего скосил серый взор на коробку с печеньем. — А оно не отравлено?
— Ни за что на свете, — улыбнулась я.
Широкая ладонь легла мне на макушку, и два отеческих хлопка согрели сердце.
— Добрая девочка. Спасибо.
В горле неприятно запершило. Взглянув на четкий, словно созданный умелой рукой мастера, профиль Демьяна Витальевича, я представляла Ваню в возрасте шестидесяти семи лет. Посеребренные пряди украсили бы виски, а благородство и стать навечно запечатались в мощной фигуре.
Иногда Демьян Витальевич напоминал мне папу, который умер задолго до нашего с Ваней знакомства.
