Одна ладонь легла на затылок, вторая — на поясницу. Мои пальцы стиснули мягкий хлопок рубашки, пока Ваня вдавливал меня в свое тело. Поцелуй получился глубоким, с привкусом вишни и мятной жвачки.
Я постепенно отдалась в его власть, позволила шаловливым рукам мужа испортить прическу и развязать фартук.
Тоска, поселившаяся в сердце, постепенно таяла, превращалась в туман и уходила с рассветом солнца. Оно согревало изнутри не хуже настоящего. И я знала, что именно Ваня принес его.
Мы снова вместе, между нами все по-прежнему. Как в прошлом, так и в настоящем.
— Не бери трубку, — я с трудом перевела дыхание, когда раздалась знакомая мелодия.
Смартфон в кармане Ваниных брюк надрывался, как истеричная пятиклашка.
— С работы, — очередной поцелуй затянулся дольше положенного. А телефон все не умолкал.
— Он может просто сдохнуть?
— Петя или смартфон? — лукаво усмехнулся Ваня и, наконец, оторвался от меня.
Даже отступил на два шага, посмотрев так, что ноги подкосились. Я прижалась к стене, пока муж отвечал на звонок. Но было видно, как ему не хочется.
— Что случилось? Клара закрыла тебя в офисе и выкинула ключ?
Хихикнув в кулачок, я представила Петю, запертого в огромном кабинете.
Поди метался, бедолага, царапал стекла и пол в надежде выбраться. Ужас.
Заметив брошенные вещи, я подошла и подняла все с пола. Цыкнула от недовольства, потому что Ваня опять одежду бросил как попало. Будто мои пакеты оправдывали нежелание воспользоваться вешалкой и шкафом.
— Поросенок, — буркнула я, слыша отдаленный разговор с Петей. Про документы, которые муж не подписал.
Расправив складки, я уткнулась носом в пиджак. Втянула запах, после чего окунулась в ледяной поток. Он подхватил и унес меня далеко от берегов страны всех влюбленных идиотов. Где прыгали единороги, небо рассекала радуга, а жители носили розовые очки.
— Лен, мне нужно уехать, — Ваня убрал смартфон в карман. — Договор не подписал.
В глаза будто металлическую стружку насыпали. От рези появились слезы. Пришлось опустить голову, затем вернуть пиджак. А где-то там, далеко, умирали всякие бабочки и райские птички. В муках. Задыхались в разгорающемся пламени ненависти, которая ядом потекла по венам.
— Конечно.
— Поговорим потом, хорошо?
Поцелуй в макушку вышел коротким. Я бы не удивилась, если тоже выдумала его. Как все произошедшее несколько минут назад.
— Обязательно, — вместо нормального ответа вышло карканье.
Дверь захлопнулась, Ваня исчез.
Сползая вниз, я обхватила голову руками и прошлась по волосам. Жаждала изорвать каждую прядь, расцарапать кожу до крови. Вдруг эта боль перекрыла бы другую?
Запах не уходил. Легкий, цветочный и чужой — женский. Он поддразнил обоняние, как бы посмеиваясь над моей собственной глупостью. Наяву я слышала смех той, другой. И с ним уходила надежда.
Потому что ничего как раньше уже не будет.
Через час или два я все-таки оторвала задницу от пола.
Самокопание и сожаление — вещи прекрасные, но абсолютно непрактичные.
Можно до бесконечности задаваться вопросом, почему так вышло, и не получить ответа никогда. Толку биться головой об стены, если муж загулял.
Ваня — козел. Вот и все. С одной бабы сразу прыгнуть на другую, даже не соизволив избавиться от ее запаха.
Отвратительное поведение взрослого человека. Если пошел по рукам, хоть бы прикрыл грешки. Чтобы жена не заметила.
Я странно рассуждала, да.
На самом деле внутри сжался ком невероятной силы. Нормальной реакцией здесь и не пахло. Ни слова сказать, ни пером не описать — именно так я себя чувствовала сейчас.
