Глория подняла голову и посмотрела сыну в глаза: чистые, серые, непроницаемые – они были такие же как у его отца. Точь-в-точь.
Это порою пугало её. Её пугал её умный мальчик. Кто знает, вдруг он станет таким же, как его отец… Но она надеялась, что такого не произойдёт.
После короткой молчаливой заминки она, со слезами на глазах крепко обняла сына, явно не готового к этому действию, после чего тихо сказала:
– Скоро всё закончиться. Скоро всё будет хорошо.
Эндрю пытался понять, говорит она это про развод или же только про своё истерическое состояние? Но мать он обнял. Обнял, потому что любил.
У него не было причин её ненавидеть. Ровным счётом ни одной. Глория была прекрасной матерью; ей бы только поправить моральное состояние и в целом немного поменять отношение к происходящему в её жизни, тогда она стала бы не только самой лучшей, но ещё и самой счастливой матерью на свете.
Обнимая мать Эндрю лишний раз (это уже вошло в привычку) пробежался глазами по её одежде, не появилось ли где пятнышко крови.
Когда Глория слегка отстранилась от сына со словами: «всё в порядке», сын осмотрел её руки на наличие синяков. Всё было в порядке.
В этот раз не смотря на всё… она в порядке.
Даже будучи на едине с самим собой, он никогда не позволял себе ярких проявлений эмоций. Пребывая в состоянии крайнего озлобления, он не разбрасывал вещи, не бил всё, что попадалось к нему под руку, не матерился, не кричал.
Просто замирал на несколько минут и дышал подобно притаившемуся тигру готовящемуся напасть на свою жертву, думая о том, что никому доселе не было известно.
Он слишком хорошо контролировал свои эмоции и своё тело, чтобы позволить себе как это делают незрелые подростки сжать руки в кулаки, чтобы в будущем воспользоваться ими будучи подчинёнными аут агрессией.
Он был хорош в вопросах контроля и подчинения. Но не смотря на все усилия, контролировать собственную жизнь у него выходило не очень-то и хорошо. Это, собственно, не на шутку злило его. Понять такую злобу можно.
Очередной звонок от жены обернулся скандалом. Ничего удивительного не произошло.
Вернув трубку от белого домашнего телефона на базу, Пэтер Харман прислушался к тишине, царившей в огромно особняке.
Он никак не мог понять, почему Глория не позволяет ему видеться с сыном? Он сменил уже десятерых психотерапевтов (а в России хороших психотерапевтов найти не так-то и просто) и все они сходились во мнении, что он совершенно вменяем, не имеет никаких серьёзных отклонений и не страдает раздвоением личности.
Правда они так же хором утверждали, что он опытный тиран и манипулятор, видимо именно это и пугает его пока-ещё жену.
Она так стремиться получить от него развод, словно, если они будут разведены, это что-то изменит. Семья никуда не денется даже если они будут жить отдельно.
Конечно, за многие-то годы, они могли устать друг от друга, но что мешает взять небольшой отдых друг от друга? Зачем запрещать общаться с сыном?
Эндрю не перестанет быть его сыном не смотря ни на какие их личные притирки с его матерью. Петер любит её. Не потому, что она подарила ему сына (хотя и за это тоже), а потому, что уже много лет они держались вместе, потому что она его понимает. Потому, что именно она ему нужна.
Петер понимал, что долгие годы работы бок о бок с таким как он утомили её, да и характер у него довольно трудный… но ведь обо всём этом она могла сказать ему лично! К чему эти лишние люди? Адвокаты и посредники, к чему это всё? Неужели, она настолько сильно боится его?
