Безумен не мечт'атель, а… - страница 7

 Шепот мужчины почти не был различим за шепотом листьев, но Дир услышал.

Они легли в отдалении друг от друга, вжимаясь в кору. И закрыли глаза. Ночь таинственно улыбнулась.

…

Он бежит. Лес свешивает когти. Кто-то плачет. Молит о помощи. Он бежит от тени. Копье в крови. Плач усиливается. Когти рвут кожу. Он бежит.

 Поляна. На пне кто-то плачет. Маленький ребенок. Жертвенное дитя? Меховой плащ. Оставлено за стенами? Лес окружает. Здесь некому забрать дитя.

 Он без копья. Лес обезоруживает насмешкой. Ребенок плачет. Он тянет руку. Руку помощи тянет в страхе.

 Хвост оплетает предплечье. Клыки впиваются в пальцы. Когти рвут кожу. Ребенок смеется. Звериный смех. Лес ревет страхом.

…

 Безымянный проснулся во льду: пот заморозился. Мужчина смахнул льдины. Рука с трудом разрезала густой туман ночи, но остановилась в воздухе. Дыхание замерло. Кто-то смеялся в темноте.

 Звериный смех раздался за ухом, из коры ивы, но охотник не смел обернуться. Сглотнул. Холодный, острый, страх остался на языке.

 Ветер заревел. Сорвал повешенные ветви. Они впивались в лицо человека веером терновника. Смех раздавался в волосах. Человек не смел пошевелиться.

 Руки, повисшей в удушающем воздухе, коснулась чья-то шерсть. Нежная. Разгоняющая смертельность тумана своей теплотой. Дир поднял голову. Слёзы пели о страхе.

 В темноте танцевали силуэты. Размытые. Рогатые. Руки, как оторванные, развевались на ветру. Они танцуют на тризне по человеку? Диру?

 Человек обнял гибкую шею оленя. Зарылся в завитки очага на шерсти. Влага смочила белый пух. И они вместе уснули, сидя, под отдаленные насмешки демонов.

…

 К утру о жуткой ночи напоминал только лед на тополином пухе. Безымянный доел половинку хлеба, поблагодарил хозяина леса. И они продолжили путь. К Лироису. К одной из мировых столиц.

«Лесной демон, говоришь?» – спросил ‘Идиом.

– Не демон! И не лесной! А дух тайных троп, ярости природы, достатка и плодородия. Ты вообще слушаешь меня?

«Прости. Просто… Никак не могу сконцентрироваться.»

 ‘Идиом посмотрел на пелену текста в ноутбуке, но не смог продолжить писать. Пустота наполняла голову. Так же, как и грудь. Он закрыл ноутбук и открыл окно, чтобы освежиться.

 Осенний ветер проник в одинокую студию и потрепал небольшой листочек брюквы на подоконнике. Одинокие капли с вечернего неба напомнили о первой встрече с немыслью.

«Так это ты спа… Ты колеса грузовика превратил брюкву?»

– Конечно, а ты думал, что они сами? Я не хотел остаться в теле без рук и без ног.

«То есть это не из-за сочувствия»

– Не верю в сочувствие, – немысль с неуверием усмехнулась.

‘Идиом не мог поверить в услышанное. Но предпочел не думать, чтобы не ломать и без того хрустальный образ немысли.

Он посмотрел на росток брюквы. Тот на удивление быстро пророс. Вопрос повис тишине головы.

– Потому что любое растение хочет сблизиться со мной, – сказала немысль.

«Но зачем вообще это брюква тебе нужна? И ты так и не назвал своего имени.»

 Немысль задумалась. Молчание затянулось. ‘Идиом даже подумал, что говорит сам с собой, но немысль вернулась, задушив легкое чувство утраты.

– Ты можешь звать меня Люнденом, наверное… Так будет легче. К тому же мы побудем какое-то время вместе, – неприязнь, которую ‘Идиом ощущал от немысли в начале, немного растворилась. – Тебе нужна эта брюква не меньше, чем мне.

«Зачем?»

– О боги! Раньше меня просили даровать такую брюкву. Люди верили, что она волшебная, что их достаток расцветет вместе с ней.