– Эта… Пойдем отсюдова. Но нам бы далеко от тропы не уходить.
“Что тебя пугает?” – Дир заглянул в слезящиеся голубизной глаза человека.
– Лес… Мой па говорил, что это злое место для незваных гостей. Лесом не овладеть людям никогда. Нужно быть осторожными: погани много прячется. Так он говорил.
Безымянный охотник пошел вперед. Его хромая нога мягче ступала на ветки, едва слышно. Дир старался подражать, но у него плохо получалось: он как младенец наваливался и переламывал всем весом ветки не только под ногами, но и над головой рогами. Мужчина не упрекал. Только что-то понимающе шептал.
Чуть поодаль, но в паре шагов от тропы, земля стала необычно мягче, покрылась волосистым мхом. Безымянный остановился под ивой
Холодный ветер раскачивал повешенные ветви. Солнце окончательно исчезло.
Мужчина расправил складки килта так, чтобы мог укутаться в него и слиться с землей и стволом, если бы только цвет килта был бы цветом его родного клана, а не речного цветка.
Охотник сел на мох. Раскрыл кошель и достал сдавленный, сдобно пахнущий, хлеб. Олень сел напротив.
Человек надломил кусок и протянул Диру:
– Эта… Ты голодный?
«Я не знаю. Что есть голод?»
– Эта… Желание напитаться чем-то, кем-то. Без него люди мрут. Не только они.
«Я не чувствую желания питать себя кем-то.»
Человек кивнул. Отломил протянутый кусок пополам, взял лишь половину, а остальное положил в сумку. Он стал есть, не замечая свежего вкуса мягко хрустящих волокон.
– Ну… Как легенды и говорят… – сказал человек пережевывая. – Дирнахеил – эт свет, лучшее природы. Всё ж правда, что из твоих украденных рогов даже боги не пьют?
Охотник мечтательно посмотрел на гладкую величественность белых рогов. Дир наклонил голову. На усиливающемся ночном ветру слёзы запели о свете.
«Почему? И что такое украденный?»
– Ну… Порой кто-то забирает что-то нужное у другого. Такова жизнь. Но боги справедливо карают воров. Говорят, они видят души, видят, что толкает человека на зло. И вот потому что боги видят настолько ты чистый – боги почитают тебя. Даже Гилиах запрещает охоту на тебя. Так говорят.
Дир услышал хруст сбоку. Повернулся. Не увидел никого и ничего. Вдалеке крикнул неспящий ворон.
Безымянный дожевал хлеб и зевнул. Олень повернулся к нему, к его бледным пятнам и крошкам в бороде. Слёзы пели о чистоте.
«Что есть чистота? И что есть грязь? Как души могут быть злыми?» – Дир не понимал, поскольку видел мягкий свет внутри всех трех прежде виденных людей.
– Ну… Я всё-таки не друид, не как моя… Они говорят, что боги оценивают наши души: следуем ли мы заветам предков. Злых, кровопийц подобных демонам, тех, кто чинит боль ради довольства – наказывают. Они вечно страдают под землей. А добрых ждет покой на островах. Их души перерождаются. Так говорят. Надеюсь, так и есть…
Влага стекала по лицу охотника. Он смахнул ее прежде, чем влага превратилась в лед. Человек поежился. Зевнул. Повешенные листья усилили шепот. Темнота подступала.
Человек вновь достал из сумки хлеб. Отошел за иву пригибаясь. Вернулся без хлеба, поправляя нож за спиной. С заговором на губах. С листом на пальцах. Ночной туман следовал за ним, оседая серыми нитями на белых волосах.
Безымянный дрожал. Сел под тень ивы. Отпил из фляги на поясе и слегка расслабился.
– Надеюсь, колестир, хозяин леса, закроет нас от демонов… Они могут наводить морок. Блазнить во тьме. Нам все ж лучше спать тихо.
