Наш музей похож на пещеру Али-Бабы, сокровища которой никогда не откроются. В среднем в экспозициях оборачивается не более пяти процентов всего, что накоплено. Но жизнь на месте не стоит, искусство выживает при самых свирепых социальных морозах. В больших городах и крохотных посёлках работают художники, скульпторы, краснодеревщики, гончары, чеканщики, ювелиры. Работают не только на поток, на сиюминутную потребу. В каждом из них живёт мечта о совершенном. Появляются произведения штучные, которые и попадают разными путями всё в те же музеи или антикварные магазины. То есть масса прекрасного накапливается постоянно, я бы сказал, угрожающе постоянно.
О грабителях музеев и церквей, тупых налётчиках по наводке, распространяться не буду. Расскажу про заведующую сектором керамики одного старого областного музея, которая была известна коллегам как баба Тина. Валентина или Алевтина – кто знает. Не важно. Жалованья бабе Тине хватало на оплату квартиры и на хлеб. На молоко и сахар уже не оставалось. Некогда под областным городом, где судорожно выживала баба Тина со своим музеем, располагалось знаменитое гончарное производство. И кроме поточного ширпотреба мастера его делали вещи на выставки и на подношения высоким гостям. Вот эти штучные работы и скапливались в музее.
Баба Тина по совместительству стала работать уборщицей. Представьте, как она сутками ходит то с карандашом, то со шваброй мимо стеллажей, на которых стоят супницы, чашки-плошки и прочая глина, за которую любители готовы платить доллары. Представьте, с каким энтузиазмом она прибирается в древних музейных сортирах после нашествия школьных экскурсий и что при этом думает.
Ну, походила-походила она мимо антикварной керамики, а потом достала из подвала малоценную посуду и подменила выставочные экземпляры. А потом, как бы сослепу, с неумелости старческой, и свалила ручкой швабры подмену. Естественно, слезы, сопли-вопли, акт списания… И раз, и другой. Всё прошло нормально – заводские клейма на черепках одни. В общем, ушла во благовременье баба Тина со службы, купила домик в пригороде, где и потчует внуков пряниками и конфетами. Не пойман – не вор. Это очень русская сентенция.
Понятно, не все пользуются методами бабы Тины. Один районный начальник раздарил высоким гостям половину живописного фонда уездного музея за неимением борзых щенков. А директора музея, которого очень расстраивало такое отношение к наследию предков, просто уволил.
Воровать из музеев будут всегда. Слишком велик соблазн для нищих хранителей и слишком богата практика воровства. Я уже говорил, что в запасниках, как в вечном заточении, пребывает множество предметов искусства, которые могут никогда не появиться перед широкой публикой. Все сведения о них погребены в запутанной музейной отчётности, до которой редко дотягиваются руки контролирующих и проверяющих. Понятно, работы корифеев давно установлены и давно из всех запасников вычищены. А теперь предположим, что в краеведческом музее города Энска валяется пейзажик, помеченный в амбарной книге как «работа неизвестного художника». Нужна комплексная экспертиза, чтобы установить авторство и время создания картины. Кому это нужно?
Молодой и ретивый музейщик, обнаружив однажды этот пейзаж, начинает подозревать, что написан он одним из мастеров если не первого, то второго ряда. Со скуки музейщик проводит собственные разыскания и убеждается в правоте подозрений. И вот написана статья в журнал, сопровождённая снимками пейзажа, музейщик готов принимать поздравления коллег и уже поглядывает на чемодан в предвкушении переезда на работу в Москву. Однако из журнала приходит отписка: по поводу вашей гипотезы мы проконсультировались с доктором искусствоведения М. и с профессором Н., которые не нашли её основательной.
