Вскоре уперлись в хвост длинной очереди из фур и крупнотоннажных грузовиков. Из кузовов торчали брёвна, кабельные катушки, рельсы, арматура, тавровые балки, контейнеры, механизмы… Виднелись ящики, мешки, пакеты, коробки. Словно всю Россию собрались вывозить.
– Пока отдыхаем, – сказал Витя.
А Дима ушёл вперед. Через полчаса он вернулся с молодцеватым капитаном-пограничником, который стал на подножку нашей фуры, и машина медленно поползла вдоль колонны, пока не показалась зелёная металлическая решётка. Капитан спрыгнул и поманил меня:
– Пройдёмте, оформим документы.
Мы прошли в белое здание погранперехода, где капитан сдал меня с рук на руки суровой девушке в форме:
– Тосечка, оформи побыстрее товарища… У него груз государственного значения.
И ушёл.
Девушка полистала накладные и вздохнула:
– Изделия народных промыслов… Ага, самый стратегический товар!
В общем, всё устроилось. Витя с Димой пожали мне руки, передали капитану свёрток, я полагаю, с оружием, влезли в кабину фуры и через минуту были в Финляндии. А пограничник взял меня за рукав и сказал со значением в голосе:
– Позвольте ещё раз взглянуть на документы.
Я протянул папку, в которую уже засунул заклеенный конверт – как учили. Капитан посветил глазами в разные стороны и профессионально цапнул конверт.
– Всё в порядке. Сейчас будет служебный автобус до Питера, я вас устрою.
Вернувшись в Москву, я тут же пошёл к Клюшкину:
– Стёпа, в первый и последний раз!
– Не ори, истерик, – сказал Клюшкин. – Пойдём, покурим…
И выволок меня на лестницу.
– В чём дело?
– Нас там чуть не убили!
– Не убили же.
– Сначала нас чуть не убили, а потом мы… Вот мы точно кого-то убили!
– Не мели чепухи…
– Своими глазами видел!
– А если видел – забудь. Наши ребята знают, что делают.
– Но ты про такой риск не говорил!
– А мы хотим большие деньги без риска получать? Лежа на печи как Емеля?
– Тогда, может быть, покажешь мне эти большие деньги?
Клюшкин достал конверт:
– Это за командировку… Через две недели получишь за риск. А вообще, Паша, привыкай. Теперь это твоя дорога. Чем больше по ней будешь болтаться, тем скорее войдёшь в тему. И вообще… Оставь за дверью свои интеллигентские штучки и все эти дурацкие комплексы!
– И совесть?
– И совесть. Это, Паша, антик. Обходится дорого, а практической пользы – ни хрена.
– А не могут нас, Стёпа, таких бессовестных, однажды за жопу прихватить?
– Прихватки коротки… А кто будет прихватывать? Ведь не может лиса саму себя по морде бить, что курицу съела. Это наши функции, Паша, прихватывать. И курочек тоже мы будем жрать. Кстати, приглашаю в ресторан. Обмоем первое дело.
За ужином Клюшкин и рассказал, что «изделия народных промыслов» пошли через Финляндию в Гамбург. Я вспомнил о жене и сыне, которые в то время и жили как раз под этим ганзейским городом.
– Но зачем таким кружным путем? – удивился я. – Через Польшу и Германию ближе.
– Едешь в объезд, попадёшь на обед, а поедешь прямо, и к ужину не поспеешь, – усмехнулся Клюшкин. – Финляндия, Паша, это стабильность и нормальные правила игры. А в Польше теперь как у нас: семь пятниц на неделе. У них там у всех от независимости крышу снесло. Русских они давно и верно ненавидят. Поэтому я не хочу кормить ещё и польскую полицейскую босоту. Покатайся пока, Паша, по Чухонии… Пусть к твоей физиономии дорожные стражи привыкнут. И ты с ними задружись – умеешь ведь быть любезным. Потом легче будет – тут один дедушка предложил вскладчину купить метр госграницы. Именно на финском направлении.
