Молодая женщина, «почти девушка!», была беззаботна и счастлива. Она увлеклась просмотром книжных новинок, как вдруг услышала, что ее позвала Дрель-Антонина. Ничего тревожного не возникло в голове у Милы, ни о чем плохом она не подумала и даже продолжала улыбаться, когда подходила к кабинету директора, откуда доносился пронзительный голос Дрели.
Она смело вошла в этот маленький кабинет и машинально поздоровалась:
– Доброе утро, Антонина Ивановна.
Милка не насторожилась даже когда взглянула на недовольное лицо жены директора, причем Дрель в этом кабинете почему-то находилась в одиночестве. «А куда, интересно, запропастился Семен Семенович? – мимоходом подумала Мила, оглядывая помещение. Но вот когда услышала от Антонины странные визгливые слова, то перестала улыбаться и буквально потеряла дар речи.
– Закройте дверь, ми-ии-лочка (слово «милочка» у Дрели прозвучало словно оскорбление). Незачем всему коллективу знать причину Вашего увольнения.
Вся беззаботность, радость, уверенность тут же улетучились, злые тучи сгустились, а легкость и атмосферность исчезли. Осталась лишь растерянность. Вот чего-чего, а такого Милка уж точно не ожидала – ее и вдруг увольняют.… Почему, за что, по какой причине? О чем это там визжит их Дрель? Мила машинально закрыла дверь кабинета и уточнила:
– Что, все-таки, произошло, Антонина Ивановна?
– Ну, ты и нахалка! Ты еще и притворяешься? – брызгая слюной, словно змея ядом, прошипела Дрель.
Мила усилием воли взяла себя в руки, хотя руки вдруг противно задрожали, а по спине пополз холод, когда она взглянула в глаза Дрели. До чего же не любила Мила скандальных и злых людей, ей всегда хотелось бежать подальше от таких особей. Но сейчас она была не готова уйти и оттого растерялась, а главное – у Милы не нашлось сил усмирить поток вот такого внезапного чужого гнева. А Дрель уже завелась, и ее было не унять и не остановить – тайфун проснулся!
– Это как называть? – визжала она и своим пальцем с кроваво красным лаком на ногте указывала на стол, на те булочки, которые Милка оставила для Семена Семеновича.
– Синнабоны, – испуганно прошептала Милка.
– Привораживаешь? Подкармливаешь? На мое место метишь? – Дрель шагнула к ней, громко и зло расхохоталась и этим же своим пальцем помахала у Милки перед лицом: – Не получится, не старайся. Ты уволена! – она сделала еще шаг вперед и Мила невольно отступила, попятилась. – И немедленно покинь наш магазин. Слышишь? Не-мед-ленно! Твои личные вещи я сама соберу, и Федор их тебе потом привезет, домой. Всё! Свободна! – выпалила она, словно выстрелила и вытолкала Милу из кабинета.
Так и не придя в себя от неожиданности и потрясения, Милка с сухими глазами и горящими от унижения щеками, закусив губу, на автопилоте шагнула за стеллаж, схватила свою сумочку, и не глядя по сторонам, и не замечая удивленных и застывших в молчании коллег, вылетела из магазина. Всё! Ее трудовая деятельность закончилась, ее выгнали ни за что, да еще с позором. Обалдеть.
«Хорошее, бодрое начало рабочего дня. Вернее, его окончание. Ну, ничего, сейчас я успокоюсь, всё обдумаю, позвоню Владу, и всё встанет на свои места, с головы на ноги!» – думала Милка, пытаясь быть оптимистом и, никого не замечая, шагала по тротуару, громко цокая каблучками. Она еще не до конца погрузилась в ту проблему, которую ей неожиданно «подарила» Дрель. Мозг отказывался страдать и переживать, все-таки она, Людмила Николаевна – взрослая и выдержанная молодая женщина и всякие там старые Дрели ей были не страшны.
