Она увидела, что муж удивленно взглянул на свой телефон и нехотя поднес трубку к уху, отвечая на ее звонок:
– Мила?
Но девушка не придала значения такому его поведению, а тут же радостно произнесла:
– Владик, привет, ты где? – игриво защебетала она, наблюдая за своим мужем, и… чуть не упала от слов, которые услышала от него в ответ:
– Странный вопрос с утра, дорогая. Где я могу быть? Я на работе, в своем кабинете, в офисе, разумеется.
– На работе? А почему… – она не находила слов и, пристально всматриваясь в его недовольное лицо, глупо спрашивала о какой-то ерунде: – Почему тогда так шумно и машины сигналят?
– У меня окно в кабинете открыто вот и шум. А ты чего, собственно, хотела? —раздраженно спросил Влад.
– Да, так, поговорить…, – промямлила Милка, не веря своим ушам и глазам.
– Дорогая, давай дома поговорим. А то у меня встреча с клиентом сейчас, важная. Всё, пока, прости, мать, не могу больше говорить. До вечера.
И отключился. И отвернулся, пристально высматривая кого-то среди прохожих, идущих ему навстречу.
А Милка, зажав телефон в руке, замерла не в силах сделать шаг и стояла посреди тротуара, как столб. Как тупой железобетонный бесчувственный столб, который огибали недовольные прохожие. Она отказывалась верить – и тому, что только что услышала и тому, что в ту же самую секунду увидела: к ее мужу, такому правильному и строгому в вопросах нравственности семьянину, стремительно подлетела молоденькая высокая светловолосая девушка – модная, порывистая, яркая, словно птичка и клюнула своими сочно накрашенными губами Владика в щеку. Тут же весело рассмеялась и собственническим движением, тоненьким пальчиком игриво стерла помаду с его щеки. Влад оживился и, смеясь, перехватив ее руку, поцеловал девушку в ладошку, протянул ей букетик цветов (который наивная Милка уже считала своим), и они, обнявшись, и никого не замечая, зашагали по улице. Она тупо проследила глазами, как эти двое подошли к автомобилю (их семейному автомобилю!), как Владик помог девушке присесть на переднее сидение (там же всегда обычно сидела Милка!), сам тут же резво обежал машину, сел за руль и всё…, всё – они уехали. Как, куда, зачем?
Мила удивленно посмотрела на свой телефон, тряхнула головой, помотала ею в разные стороны, совершенно не заботясь о том, растреплются ли ее волосы, так тщательно уложенные парикмахером в красивую прическу. Это стало неважным. Она, всё еще отказываясь верить тому, что увидела только что своими собственными глазами, тихо прошептала, сама себе:
«Нет, нет, так не бывает! Да ну нет же! Владик не мог. У него важная встреча, он же сам сказал. Он же в офисе в кабинете. Он так сказал. И вдруг вот это? Он же никогда мне не врет. Не врал…. Это что, он так все свои встречи с клиентами обставляет? С цветами и поцелуями?»
Время замерло, мир пошатнулся.
Словно во сне (как пишут во всех женских романах о таких неуверенных и выбитых из колеи жизни впечатлительных барышнях) Милка сдвинула себя с места и медленно потащила свое тело куда-то вперед.
Мила Николаевна – взрослая, почти сорокалетняя женщина, мама двадцатилетней замужней дочери, заботливая и верная жена, которая до вот этой самой минуты считала себя выдержанной, воспитанной, стрессоустойчивой и закаленной ко всем нападкам и ударам судьбы – растерялась. Второй раз за утро. Она оказалась совершенно не готова к таким сюрпризам и переменам в своей жизни. Она категорически отказывалась верить в то, что произошло с ней в этот начавшийся погожий летний день. Сначала ее незаслуженно обвинили в несуществующем флирте с начальником, а вот только что она наблюдала, как этот самый флирт у ее мужа-начальника выглядит со стороны. И надо сказать – то, что Милка увидела, радости ей не доставило, ни капельки. Ну, вот абсолютно она была не рада такому повороту.
