– Андрюша, это ужасно… Я тебя не узнаю… Откуда эта серость, эта вековая пыль? И стихи совершенно дуболомные. У нас тут, конечно, не конкурс молодых поэтов, но нельзя же рифмовать «сколько» и «нисколько», этому нас даже в школе учили. Иди переделывай, время еще есть.
Он переделывал, приносил второй вариант, третий, четвертый… Иногда принимали, хотя и со скрипом, но чаще не принимали совсем, денег не платили и отдавали заказ другому. Тому, кто сделает по шаблону, но быстро. Пусть будет не особо ярко и креативно, зато просто и надежно.
Когда это случилось в первый раз, Андрей ужасно расстроился. Попереживал несколько дней, потом встряхнулся, улыбнулся и сказал себе: «Что поделать, приму как данность. Значит, таков был замысел природы, и с этим придется мириться. Когда кураж есть – зарабатываю достаточно, чтобы спокойно жить, когда его нет – экономлю на всем и берусь за легкие дешевые заказы, чтобы хватило на сыр и колбасу, ну, и за хату заплатить и машину заправить. Человек живет не так, как хочется, а так, как получается».
С того момента он и жил так, как получалось.
Ровно до того дня, когда услышал странные слова: «А клюка-то старухина!»
«Моя Кармен, моя Кармен… Ты, Кармен, мое мученье…» – снова, как и каждый раз, вертелось в голове. Она совсем не была похожа на ту Кармен, которая в новелле Мериме или в опере Бизе. Не цыганка, не брюнетка, не развязная хамоватая девица. Но она для него всегда была и будет Кармен – женщиной, от которой он за все эти годы так и не смог отказаться, которую не мог выбросить из своей жизни и которую ни на один день не переставал любить.
Именно поэтому, когда выбирали псевдонимы для игры, он выбрал себе ник «Хосе». Двое других партнеров по игре именовались «Пауль» и «Котов». Все трое были давно знакомы лично, прекрасно знали настоящие имена друг друга, но свою странную игру вели исключительно на специально созданном сайте. Потому и ники себе придумали от греха подальше, а то ведь хакеров развелось… Защита, конечно, хорошая стоит, но если уж хакеры крупнейшие банки и самые защищенные базы взламывают, то с этим приходится считаться.
«Как же она красива», – думал он, любуясь своей Кармен, неторопливо, точными выверенными движениями колдовавшей над джезвой, в которой варила кофе для них обоих. Здесь, в этой квартире, имелись две кофемашины – обычная и капсульная, но ими пользовались только тогда, когда спешили, кофе же, сваренный в джезве, стал для них частью ритуала, означающего, что время есть и никто никуда не торопится. Столько лет вместе… Чувства не становились острее, они со временем делались более глубокими, объемными, более наполненными. И еще ему казалось, что чувства становятся… более темными, что ли… Но он гнал от себя это странное ощущение. Обычно оно появлялось вслед за восхищением: как она, такая необыкновенная, такая потрясающая, может любить его? «Зачем я ей? Деньги? Но она никогда не берет их у меня, ей достаточно того, что она имеет». Он смотрел на себя в зеркало и видел унылого невзрачного мужчину, даже и не мужчину вовсе, а так, мужчинку, некрасивого, дурно сложенного. Лукавством он не грешил, и с самокритикой все было в порядке. И что она в нем нашла? Почему не бросила его за столько лет? В общем-то, он не глуп, достаточно успешен в своем деле, но опыт и наблюдения за окружающим миром подсказывали, что неглупых, успешных и состоятельных обычно используют с целью что-нибудь поиметь. Кармен же не хотела от него ничего. Совсем ничего. Ни денег, ни трудоустройства для себя или родственников, вообще ничего материального. Не требовала совместных отпусков и поездок. Не намекала на развод, не выказывала желания родить ребенка. Все это можно было бы считать частью продуманной игры, если бы речь шла о нескольких месяцах. Притвориться такой вот бескорыстной, пушистой и ласковой, убедить, что интерес не в деньгах и не в благах, а потом вцепиться мертвой хваткой. Такое он видел сплошь и рядом. Но ведь прошли не месяцы, а годы…
