Не подозревая о том, какую участь ты им уготовила, мужчины заканчивают разговор. Когда отец и дядья от плиты идут к дому матери, дети радостно кричат.
Ты проскальзываешь в ванную, откуда вдовий двор видно лучше, но, когда устраиваешься подсматривать, входная дверь закрывается, после чего видно только тени, по-разному и с разной скоростью движущиеся за занавешенными окнами.
* * *
Дни растягиваются в недели, ты ждешь возможности подловить хозяйского сына. Поскольку она не представляется, ты, лежа на кровати с провисшим матрасом в розовой комнате с рюшами, еще раз взвешиваешь свое положение и, дабы максимально увеличить шансы на успех, избираешь более мудрый подход: обработать каждого наследника поочередно, начиная со старшего. Ты мечтаешь о доме, где поселишься в будущем, где не будет ни розовых рюш, ни желтых кухонь. Сердце и разум устремлены на черный гранитный бассейн, ты хочешь гарантий, что он тебя дождется. Ложь наконец станет правдой. Ведь уходя из рекламного агентства, ты сказала коллегам, что кто-то прошептал: «Ты!», и ты выходишь замуж.
Энергия, подпитывавшая хозяйку, после приезда сыновей, уходит. В последующие недели она реже выходит из дома, не появляется в гостиной, которую с такой торжественностью показывала, а сталкиваясь с тобой во дворе или в коридоре, реже заговаривает о сыновьях.
Вдова пытается петь свои гимны, но голос ее слаб. Звуки вытекают, как усталый поток заиленной реки. Ночью она маячит негнущейся тенью в передней комнате, так как ей нестерпимо больно сидеть, а когда свет гаснет, певческие усилия сменяются молчанием или тихими стонами. Через несколько недель рука у нее оказывается забинтованной и на перевязи. Ты отводишь глаза. Никто в доме ничего не говорит, но, увидев это, ты дрожишь.
Внезапно ставшая молчаливой вдова несколько раз застает тебя в саду. Ты объясняешь, почему берешь ее овощи. Она почти не слушает, устремив взгляд на плиту, где сидели ее сыновья, а когда ты замолкаешь, собирает с толстого основания растения охапку желтеющих листьев и, протянув ее тебе, как можно мягче предлагает тебе время от времени собирать листья, прежде чем садовник все окончательно запустит и превратит участок в джунгли.
«Время от времени» скоро превращается в каждый день. Ты продолжаешь лакомиться хозяйкиным урожаем, испытывая все меньше угрызений совести, вплоть до того дня, когда слышишь в доме два сердитых голоса. Вдова уже давно выходит во двор не чаще раза в неделю, не сидит на солнышке у входа. Ссора разрастается и разносится, как счастливая песня, хотя ее участницы от души рвут друг друга на части и дикими голосами оповещают о своем негодовании всю округу.
– Телефоны – старье, – твердит женщина, с которой ругается хозяйка.
– И что? Ты приехала сюда учить меня, как мне вести мои дела? Телефон – это телефон. Где ты видела там срок годности?
– Я здесь, не потому что ты меня звала, – говорит посетительница. – И не потому что хотела приехать. Люди, которые меня послали, сказали: поезжай, присмотри за ней. Они не сказали: поезжай и сделай так, чтобы она потеряла все, что ей оставил ее муж. Потому что она занимается ерундой!
– А ты бы не хотела, чтобы я все потеряла, – отвечает вдова. – Я и не собираюсь. Это мои дела. Я тоже на это работала. – Негодование в ее голосе потрескивает в воздухе, требуя покорности. – Пока ты здесь, будешь делать то, что я тебе говорю. В противном случае убирайся обратно в деревню, откуда приехала.
